Конечно, можно изучать мозг Альберта Эйнштейна с помощью нового мобильного приложения, однако если вы хотите ознакомиться с мышлением гения, для этого лучше подходит очередной том собрания его бумаг, вышедший сегодня. Эти документы впервые представляют публике то, о чем думал и писал Эйнштейн с 1922 по 1923 год.

В том входят более 100 писем и 36 исследовательских документов, лекций, дискуссий и докладов. Документы демонстрируют, как Эйнштейн боролся со своей славой, пытался говорить на иврите в британской Палестине и практически забыл упомянуть в дневнике, что он получил Нобелевскую премию.

«В это время он был очень занят и много путешествовал», – утверждает историк из Калифорнийского технологического института Диана Кормос-Бухвальд (Diana Kormos-Buchwald), работающая в проекте «Документы Эйнштейна» (Einstein Papers Project). В течение семи месяцев из тех 15, которым посвящен этот том, ученый отсутствовал в Берлине. В число документов входит поэтичный дневник путешествий, посвященный его поездкам в Японию, Палестину и Испанию.

Документы так же показывают, как Эйнштейн выступал против важных научных концепций– таких как происходившая в это время квантово-механическая революция, – а также как он работал над своей специальной и общей теорией относительности. Его слава как ученого росла. Эйнштейн пытался пропагандировать пацифизм и интеллектуальные идеалы, но одновременно боролся с тем, что, как он писал, «широкая публика и политики давно завладели моей теорией и мной самим и пытаются приспособить и ее, и меня для собственных целей».

Wired смог ознакомиться с 44-страничным введением. Саму книгу можно приобрести у издательства Princeton University Press. Ниже мы рассмотрим некоторые моменты, затрагивающиеся в новых документах. Том будет отсканирован и через год появится на сайте Einstein Archive Online, на котором сейчас можно посмотреть некоторые избранные документы – например, дневник поездки в США, которую Эйнштейн осуществил в 1930-х годах.

Парижский визит

В начале апреля 1922 года Эйнштейн нанес с нетерпением, ожидавшийся многими, визит в Париж, чтобы прочитать серию популярных лекций о специальной и общей теории относительности в Коллеж де Франс. Хотя и поездка, и лекции оказались очень удачными, для Эйнштейна, как показывают документы, это был очень тревожный период.

Всего несколько лет назад закончилась Первая мировая война, и официальные отношения между Германией и Францией еще не были восстановлены. Эйнштейн боялся, что на него будут смотреть как на представителя Германии, и писал, что его визит в Париж «будет иметь больше дурных последствий, чем благоприятных», и может даже быть истолкован как «акт предательства».

Он также знал, что как пацифист, интернационалист и еврей он может столкнуться с протестами, аналогичными тем, с которыми он сталкивался на родине. «Эйнштейн прекрасно понимал, что он считается спорной фигурой не только в своей стране, но и за границей», – говорит Кормос-Бухвальд.

Впрочем, проблемы заключались не только в политике – научные теории Эйнштейна тоже были еще очень молодыми. Его работа по специальной теории относительности была впервые опубликована в 1905 году, а статья по общей теории относительности вышла только шестью годами раньше поездки в Париж.

Во время его лекций минимум один человек критиковал его взгляды, как противоречащие здравому смыслу и всем известным научным концепциям пространства и времени. Французские коллеги Эйнштейна сразу же выступили в защиту его теорий, однако подобные инциденты показывают, что идеям Эйнштейна понадобилось много времени, чтобы быть понятыми и принятыми.

Смерть друга

24 июня 1922 года правые экстремисты убили министра иностранных дел Германии Вальтера Ратенау. Это событие многое значило для Эйнштейна и глубоко его шокировало.

Ратенау и Эйнштейн были друзьями. Именно министр убедил Эйнштейна посетить Париж, несмотря на все сомнения. Выражая в своем письме соболезнования матери Ратенау, Эйнштейн писал, что Ратенау был «не только человеком, обладавшим огромным интеллектом и лидерскими способностями, но и одной из тех великих еврейских фигур, которые готовы были пожертвовать жизнью ради этической идеи примирения между народами».

Эйнштейну было известно, что ультра-националисты включили и его в список возможных целей. Друзья предупреждали его, что ему лучше держаться тихо и избегать публичности. Напуганный убийством Эйнштейн сообщил Марии Склодовской-Кюри, что он уйдет из Прусской академии наук, и заявил Максу фон Лауэ, что «официально» он уже не в Берлине, хотя физически все еще в нем.

Летом Эйнштейн фактически скрылся от общества, поселившись с сыновьями в загородном доме под Берлином. Как и многие ученые, он подумывал уйти из университета и заняться консультированием промышленности. Он писал другу, владевшему электрической компанией, что у него есть мысль купить дом в Киле, небольшом городе далеко от Берлина, и работать на его фабрике.

Но «спокойно все обдумав», Эйнштен пришел к выводу, что ему нечего делать на фабрике, и отказался от решения уйти из общественной жизни.

Эйнштейн на Востоке

Основной массив документов за этот период связан с продолжавшимися в общей сложности пять с половиной месяцев поездками Эйнштейна на Дальний Восток, в Палестину и в Испанию. Это путешествие было в основном оплачено японцами, пригласившими Эйнштейна прочитать серию научных лекций в Токио и еще шесть популярных лекций в других городах.

Во время поездки Эйнштейн вел дневник, который сейчас публикуется впервые и который писался как травелог для приемных дочек ученого. Эйнштейн делал в нем записи каждый день и иногда сопровождал текст рисунками вулканов, лодок и рыб. «Это чистосердечный рассказ о том, что он видел и думал во время поездки, – комментирует Диана Кормос-Бухвальд. – Он наслаждался долгими периодами спокойствия и размышлений».

В дневниковых записях ясно видны доброта Эйнштейна и его сочувствие к окружающим. После поездки на рикше в Коломбо он пишет: «Мне было очень стыдно, что я участвовал в таком недостойном обращении с человеческими существами, но я ничего не мог изменить».

Хотя Эйнштейн и был гонимым евреем, в дневнике отразились и его европейские расовые представления. Китайцев он называет «трудолюбивым, грязным и отупелым народом» и пишет, что «будет жаль, если эти китайцы вытеснят все остальные расы. Для таких, как мы, одна мысль об этом невообразимо тосклива».

Япония ему, судя по всему, намного больше пришлась по сердцу. Его приезд был встречен огромной толпой, скандировавшей «Эйнштейн! Эйнштейн!» и «Банзай!» Эйнштейн высоко ставил Японию — ему понравились японские сады и эстетика японской архитектуры. Он писал, что по темпераменту японцы такие же, как итальянцы, «но они еще утонченнее, до сих пор полностью погружены в свою художественную традицию, совсем не нервные и полны юмора».

Нобелевская премия

По словам Дианы Кормос-Бухвальд, еще до отъезда на Дальний Восток Эйнштейн получил несколько писем, в которых ему советовали пересмотреть планы и никуда не ехать, потому что скоро ожидаются «новости из Стокгольма».

Это могло значить только одно – Эйнштейн должен был получить Нобелевскую премию по физике. Ученый все равно решил отправиться в Японию, лишившись возможности присутствовать на церемонии вручения. О том, что ему присуждена премия за 1921 год он узнал во время поездки. Интересно, что в своем дневнике Эйнштейн даже не упомянул, что ему дали эту высочайшую из наград.

Церемония прошла без него, но он все равно получил солидную денежную сумму, полагавшуюся лауреатам. Она составляла 32 653,76 доллара, что в то время примерно в 49 раз превышало его годовую берлинскую зарплату. Часть этих денег Эйнштейн отдал своей первой жене и двум сыновьям от первого брака, как сбыло специально оговорено при разводе.

В ходе той же церемонии, на которую не попал Эйнштейн, известному физику Нильсу Бору вручали премию за 1922 год (Нобелевский комитет два года не проводил награждений из-за последовавшей за Первой мировой войной нестабильности). Хотя известно, что Эйнштейн боролся с квантовой механикой, которую помогал разрабатывать Бор, и что в 1920-х годах два физика серьезно спорили, его письма к Бору показывают их отношения совсем с другой стороны.

«Этот том демонстрирует нам, как сильно Эйнштейн восхищался Бором, а Бор – Эйнштейном», – говорит Бухавальд. В одном из документов Эйнштейн пишет, что он считает Бора «величайшим современным физическим гением». Со своей стороны, Бор выражал опасения, что он может получить Нобелевскую премию раньше Эйнштейна, и говорил, что это было бы просто неприемлемо. Бор также был огорчен тем, что он будет на церемонии, а Эйнштейн – нет, а Эйнштейн отвечал на это, что он гордится тем, что они с Бором получат премию в одно и то же время.

Ученый на Святой земле

Возвращаясь с Дальнего Востока, Эйнштейн нанес специальный визит в Палестину, тогда находившуюся под британским мандатом. С 1918 года Эйнштейн был культурным сионистом и выступал за создание еврейских высших учебных заведений на Святой земле.

Эйнштейн побывал в Тель-Авиве, в Хайфе, в Иерусалиме и в нескольких киббуцах. Он прочел первую лекцию на месте будущего Еврейского университета в Иерусалиме – на горе Скопус. Ученый даже пытался говорить на иврите, хотя ему было трудно справляться с произношением, и выразил сожаление, что не может прочесть лекцию «на языке своего народа». Он посетил и Стену плача, после чего написал известные строки об ультраортодоксальных евреях: «Наши унылые собратья, обернув лица к стене, раскачиваются всем телом как маятники. Это печальное зрелище – люди с прошлым, но без настоящего».

В Тель-Авиве Эйнштейн посетил прием в мэрии. Меир Дизенгоф приветствовал его и объявил первым почетным гражданином города. Согласно сообщениям прессы, вдоль улиц выстроилось множество народа, стремившегося увидеть знаменитого ученого.

Конец путешествий

Эйнштейн завершил свои долгие странствия визитом в Испанию. Там его приняла королевская семья, и он был награжден почетными званиями. Потом он вернулся в Берлин к жене и детям.

Хотя этот период в жизни Эйнштейна был полон путешествиями и важными событиями, он также был довольно трудным и, вероятно, предзнаменовывал тот факт, что ученый никогда не сможет найти покой в Германии.

«Он продолжал чувствовать, что должен вести себя активно и принимать участие в инициативах, которые считает стоящими, – объясняет Диана Кормос-Бухвальд. – Но в то же время он понимал, что чрезмерная прямота навлечет на него нападки».

Из-за растущего антисемитизма Эйнштейн не мог представлять своих немецких коллег и не мог возглавить крупную организацию в родной стране. Спустя чуть больше 10 лет после событий, которым посвящен этот том, Эйнштейн отправится в Америку и решит не возвращаться к оставленному позади нацистскому режиму. Однако и в Америке он будет продолжать свои научные исследования, а также бороться за мир во всем мире.

inoСМИ.Ru