Ситуация в европейских странах в последнее время и без того тревожная, а их лидеры

испытывают дополнительные мощные стрессы из-за содержания своих старых студенческих и аспирантских работ. Как отмечает в недавнем номере Foreign Policy психолог Дэн Ариэли (Dan Ariely), политиков обычно считают людьми нечестными, причем несоразмерно объемам их лжи. Последняя череда скандалов с плагиатом, которые наносят удары по политикам во всем мире, вряд ли улучшит их имидж.

В июне премьер-министр Румынии Виктор Понта (Victor Ponta) стал очередным высокопоставленным европейским политиком, оказавшимся в центре скандала по поводу плагиата. Тогда научный журнал Nature обвинил его в том, что он скопировал более половины своей защищенной в 2003 году докторской диссертации о происхождении Международного уголовного суда из книг других румынских ученых-правоведов безо всяких ссылок на источники.

Nature также взял в перекрестье прицела только что назначенного министра образования Румынии, обвинив его в обширном плагиате как минимум в восьми его работах по информатике и вычислительной технике. Однако охота за премьером повысила ставки, особенно после того, как национальный ученый совет подтвердил выдвинутые обвинения. Обвинения в плагиате стали побочной сюжетной линией в продолжающемся конституционном кризисе, а Понта заявил, что их сфабриковал президент страны, которого он в настоящее время пытается подвергнуть импичменту, и приказал распустить ученый совет.

Дело Понты, может, и стало самым драматичным за последние годы скандалом с плагиатом, в который оказался втянутым политический руководитель, но это далеко не единичный инцидент. В 2009 году на плагиате поймали министров науки и транспорта Ирана. Разоблачению также подверглись глава инновационного ведомства Таиланда и главный научный советник правительства Индии.

Но Европу в последние месяцы, похоже, охватила настоящая эпидемия плагиата. Первой жертвой новой волны разоблачений научной недобросовестности стал министр обороны Германии Карл-Теодор цу Гуттенберг (Karl-Theodor zu Guttenberg), которого в начале 2011 года лишили ученого звания, когда Байройтский университет подтвердил сообщения СМИ о том, что он скопировал значительную часть своей диссертации. Гуттенберг, которого одно время считали самым популярным политиком Германии и частенько называли возможным будущим канцлером, утверждал, что скопировал текст непреднамеренно (к моменту получения степени он уже был депутатом парламента). Но ущерб уже был нанесен. Средства массовой информации к тому времени окрестили бывшего многообещающего политика «цу Гуглбергом», и в марте 2011 года он подал канцлеру Германии Ангеле Меркель прошение об отставке.

Следующей на очереди была тоже немка – Сильвана Кох-Мерин (Silvana Koch-Mehrin). В мае 2011 года она ушла с поста заместителя председателя Европарламента и председателя парламентской фракции Свободной демократической партии Германии, когда один аналитический интернет-портал выразил сомнения по поводу ее написанной в 2001 году диссертации об истории валютных союзов. Кох-Мерин не стала комментировать обвинения, однако сказала, что отойдет в сторону, дабы «моей партии было легче начать все с нуля с новой командой руководителей».

2 апреля нынешнего года президент Венгрии Пал Шмитт (Pal Schmitt) подал в отставку спустя несколько дней после того, как будапештский Университет Земмельвайса лишил его докторского звания. Бывший фехтовальщик из состава олимпийской сборной Шмитт написал диссертацию на тему истории Олимпийских игр, в которую включил десятки страниц текстового материала, таблиц и графиков, которые полностью совпали с работами более ранних авторов, Правда, Шмитт до сих пор отрицает факт обмана.

Обвинения в плагиате не всегда означают политическую смерть. Российский президент Владимир Путин недавно назначил на пост министра культуры популярного и весьма неоднозначного историка-националиста Владимира Мединского. Даже весьма надежное прокремлевское информационное агентство «РИА Новости» сообщало в то время, что Мединского обвиняют в «масштабном плагиате» своей диссертации на тему отзывов иностранцев о России в период с 15-го по 17-й век.

Да и самого Путина тоже обвиняли в плагиате. Экономист из Института Брукингса Клиффорд Гэдди (Clifford Gaddy) заявил в 2006 году, что российский президент скопировал значительную часть своей написанной в 1997 году диссертации «Стратегическое планирование воспроизводства минерально-сырьевой базы» из американского учебника. Гэдди не исключает, что Путин, который в то время занимал должность заместителя мэра Санкт-Петербурга, просто заплатил кому-то за написание диссертации, что в то время было обычным делом в российских вузах. (Наверное, ему надо было заплатить побольше.)

Американцы могут раздувать щеки, заявляя о том, что Мединский и Путин легко отделались со своим плагиатом в условиях автократической и зачастую продажной политической культуры. Но наверное, им надо бы поубавить пыл своих обвинений, поскольку общепризнанный плагиатор в настоящее время находится на расстоянии плевка от Овального кабинета. Борясь в 1987 году за выдвижение кандидатом в президенты от демократов, Джо Байден, являющийся в настоящее время вице-президентом, был вынужден признать, что списал аналитическую статью по вопросам права, когда учился на юриста в университете. Его также поймали на том, что он использовал фрагмент речи лидера британских лейбористов Нила Киннока (Neil Kinnock) без ссылки на первоисточник. Сами по себе эти нарушения могут показаться незначительными. В то время за списывание материалов на юридических факультетах ловили и наказывали, а Байден закончил свою дипломную работу безо всяких других инцидентов. Байден почти всегда упоминал имя Киннока, когда использовал его изречения в своих выступлениях, но один раз был пойман, когда не упомянул источник. Однако в общем все эти случаи показывают, что вице-президент довольно наплевательски относился к ссылкам на источники.

Есть два совершенно разных типа политического плагиата – плагиат научный и ораторский. (Похоже, Байден виновен в обоих.) Незаконное заимствование речей вызывает конфуз, когда плагиатора ловят за руку. Но это совсем необязательно конец его карьеры. Отчасти это объясняется тем, что в большинстве политических речей нечестность заложена изначально: политики выдают работу целых коллективов спичрайтеров и консультантов за свои собственные слова и откровения. Страницы газет во всем мире перегружены статьями политиков, авторство которых ограничивается тем, что они лишь мельком бросили одобрительный взгляд на свое творение.

Когда в 2008 году выяснилось, что канадский премьер-министр Стивен Харпер позаимствовал значительную часть выступления в поддержку войны в Ираке у бывшего премьера Австралии Джона Говарда, с работы уволили спичрайтера, но не Харпера. Когда австралийского министра транспорта Энтони Олбаниз (Anthony Albanese) поймали в нынешнем году на краже слов Майкла Дугласа из фильма «Американский президент», это было унизительно; но никто даже не подумал о том, что такой поступок может быть основанием для отставки. А когда избирательный штаб Хиллари Клинтон обвинил Барака Обаму в заимствовании фраз у губернатора Массачусетса Деваля Патрика (Deval Patrick) во время демократических праймериз в 2008 году, обвинение это долго не продержалось, а сам Патрик заявил, что они с Обамой друзья, и часто обмениваются мыслями и идеями.

Научный плагиат это совершенно иная вещь. Для избирателей он означает, что плагиатор ленится, либо потворствует совершению этого правонарушения, а отнюдь не является очередным политиком, искажающим истину. Не помогает и то, что во многих последних случаях нарушители получали липовые степени и звания с целью повышения собственного веса и авторитета, находясь уже на довольно высокой ступеньке своей политической карьеры. (Университеты, допустившие такой плагиат, также довольно легко отделываются. Например, Лондонская школа экономики, которая, похоже, из кожи вон лезла, чтобы помочь бывшему наследнику ливийского диктатора (и крупному спонсору) Сейфу аль-Исламу аль-Каддафи (Saif al-Islam al-Qaddafi), несмотря на то, что большая часть его диссертации могла быть написана посторонней консалтинговой компанией.)

Что касается европейской волны разоблачений плагиата, то здесь явно работает эффект сопоставления. После скандала с Гуттенбергом средства массовой информации и оппозиционные партии поняли, что научную работу можно использовать с целью ниспровержения очень влиятельных политических деятелей. Многие журналисты-вундеркинды недавно выяснили, что в эпоху гугла выявлять плагиат значительно проще.

Вряд ли разоблаченные на данный момент руководители единственные, кто срезал путь к научным вершинам. И можно многое поставить на то, что это далеко не последние скандалы. Это весьма благодатная почва для поиска академической недобросовестности. Разоблачения поднимают ряд вопросов. Чаще ли политики врут, чем обычные люди? Ложь в их рядах является более общепринятым явлением, чем нам кажется, или просто у политиков больше шансов попасться? Так или иначе, вряд ли стоит удивляться, если с полок университетских библиотек по всей Европе начнут исчезать старые запылившиеся диссертации.

inoСМИ.Ru