Международная команда ученых разработала математическую модель, описывающую, какие страны в Европе могут распасться, а какие — объединиться. Учитываются как экономические данные, так и генетические и культурологические особенности жителей разных регионов. Теперь ученые хотят наложить эту модель на Россию.

«Модель Европы» стала результатом исследований международной команды ученых. «Работа началась несколько лет назад, так что нельзя напрямую связывать появление нашей статьи в Journal of Economic Growth со звучащими в последние месяцы прогнозами о возможном развале еврозоны», — заверил BFM.ru один из авторов, экономист из Южного методистского университета в Техасе и приглашенный профессор Российской экономической школы Шломо Вебер.

При создании модели Вебер и его коллеги исходили из положения о том, что чем крупнее некий экономический союз, тем больше выгоды получают его члены: рынок становится больше, а траты распределяются на все страны-участницы. С другой стороны, расширение этого абстрактного союза заставляет взаимодействовать прежде далекие друг от друга группы населения, живущие в разных экономических, исторических и культурных реалиях. «Мы стремились понять, что перевесит — стремление к независимости, пусть даже за счет некоторых экономических благ, или же желание жить в более богатой стране, но чувствовать себя не слишком комфортно из-за религиозных, культурных и мировоззренческих отличий», — рассказывает профессор Вебер.

При создании математической модели стабильности Европы ученые использовали хорошо описываемые на языке цифр переменные вроде показателя ВВП, численности населения и площади страны. Но чем измерить другие составляющие модели — генетическое и культурное расстояние между странами? На самом деле, уверяет Шломо Вебер, генетику не так сложно описать цифрами: «Сейчас есть очень интересные базы данных, описывающие генетическую последовательность той или иной группы населения. Такую работу ведут, в частности, ученые из Стэнфорда. Между регионами, где население практически не смешивалось, генетическое расстояние очень велико».

Вебер оговаривается: он и его соавторы не утверждают, что генетика «отвечает» за культуру народа: «Мы никоим образом не хотим сказать, что гены определяют то, как человек думает и как себя ведет. Но генетическое расстояние может служить хорошим маркером при определении культурных различий между жителями разных европейских стран». Подспорьем в культурологической части исследования стали используемые в Евросоюзе опросные листы, позволяющие определить, как респондент относится к миру и к себе.

Кандидаты на выбывание и объединение

Наложение модели на карту Европы дало любопытные результаты. Оказалось, что с точки зрения экономической целесообразности, численности населения и культурной близости вероятнее всего появление следующих новых государственных образований: Австрия объединяется со Швейцарией, Дания — с Норвегией, Франция — с Великобританией либо Италией, а Бельгия — с Нидерландами. Сокровенного знания в этих научных выкладках, прямо сказать, не содержится. Например, Дания и Норвегия до 1814 года и так были единым государством. То же самое касается Бельгии и Голландии, не раз объединявшихся на протяжении веков, да и сейчас плотно интегрированных в рамках Бенилюкса.

Гораздо более любопытной представляется гипотетическая пара «Франция-Великобритания». Насчитывающая сотни лет взаимная неприязнь жителей двух этих стран стала притчей во языцех, и вроде бы о культурной близости англосаксов и их соседей с материка говорить не приходится. С одной стороны, это так, соглашается Шломо Вебер, но с другой — на протяжении веков два народа интенсивно взаимодействовали и перемешивались. «Несколько лет назад в Англии рассекретили архивные документы, из которых следует, что в середине прошлого века правительства Франции и Великобритании рассматривали возможность объединения двух стран», — рассказывает экономист. Идея исходила от французского премьер-министра, англофила Ги Молле, в результате интеграционный процесс так и не был запущен.

На территории Великобритании расположен регион, который авторы исследования располагают в первой тройке кандидатов на выбывание. Это Шотландия, которая, если верить модели стабильности Европы, имеет высокие шансы на то, чтобы выйти из состава Великобритании. Два других сепаратистских региона — Страна басков в Испании и итальянская Сардиния. «Шотландцы и англичане, естественно, смешивались. Но нас удивило, насколько ограниченным было это смешение. Шотландцы очень вдохновились, услышав о нашем исследовании. Насколько я знаю, они даже задумали снять документальный фильм о своей самобытности. А вот журналист Би-би-си, англичанин, звонивший мне, наоборот, был настроен очень скептически и говорил, что все это ерунда», — вспоминает Вебер. Кстати, на 2014 год шотландцы планируют референдум о независимости.

Проверка Югославией

Насколько корректны и универсальны теоретические выкладки о возможности объединения и распада существующих государств? Ученые протестировали модель на примере Югославии и уверяют: ошибки нет. Реальная и предсказанная моделью последовательность выхода республик из состава единой Югославии совпали.

Первыми в 1991 году от федерального центра откололись самые большие и богатые Словения и Хорватия, годом позже этому примеру последовали Босния и Герцеговина, а также Македония. И лишь Черногория с населением всего в 500 тысяч человек хранила верность Белграду до 2006 года. Модель показала: если бы Югославия была более однородной в культурном отношении, то она не распалась бы. «Степень смешения населения была не очень высокой, по большому счету люди жили довольно изолированно», — рассказывает Шломо Вебер.

На следующем этапе исследователи планируют наложить модель на Россию, чтобы установить, насколько крепко экономически и культурно регионы «приклеены» к Москве. «Возьмите, например, Дальний Восток. Понятно, что никаких неожиданностей в плане генетики ждать от него не приходится. При этом Дальний Восток плотно интегрирован в азиатскую экономику, имеет обширные торговые связи с Китаем, Кореей, Японией», — говорит профессор.

Сбор предварительных данных уже начался. Работа продвигается непросто. «Сложность представляют как большие расстояния в России, так и ограниченность необходимой нам информации, особенно в отдаленных районах», — перечисляет проблемы Вебер. Трудно обрисовать генетический профиль региона — данных биологов из Стэнфорда, использованных в рамках европейской части исследования, в случае с Россией явно недостаточно.

BFM.ru