Почти девять лет прошло с тех пор, как не стало Василя Быкова. Первые годы после его ухода в

журнале «Дзеяслоў» печатались неизвестные рассказы и притчи, интервью и автобиографические записи, избранные письма к родным и друзьям. Отдельные издания выдержали переписка с Рыгором Бородулиным и никогда не печатавшиеся повести «Час шакалаў» («Афганец») и «Бліндаж». Потом наступило затишье, когда казалось, что все, что было написано Василем Владимировичем, уже найдено и опубликовано. И вот на днях в книжной серии «Гарадзенская бібліятэка» вышла новая книга Василя Быкова, в которую вошли две повести, рассказы, притчи, киносценарий и записные книжки. Почти все эти вещи не известны не только широкому читателю, но даже литературоведам.

– И где же хранилось это богатство? – вопрос я адресую составителю «Гарадзенскага архіва» Сергею Шапрану.

– В Гродно у Василя Васильевича Быкова – младшего сына писателя. Дело в том, что, переезжая в конце 1970-х годов в Минск, Василь Владимирович перевез далеко не весь свой архив. И когда я попросил ознакомиться с тем, что осталось в Гродно, оба сына писателя – Василь и Сергей – передали для изучения чемодан машинописей и рукописей своего отца. Важно, сказали они, чтобы эти материалы могли изучаться и по возможности были изданы. И как раз в прошлом году координаторы книжной серии «Гарадзенская бібліятэка» Павел Можейко и Эдвард Дмуховский предложили издать том Василя Быкова. Гродно – не чужой город для Быкова. Василь Владимирович долгое время жил здесь, в 1947 – 1949 годах и в период с конца 1955-го и вплоть до 1978-го, то есть целую четверть столетия. Он называл Гродно «утульным і нейкім вельмі чалавечым гарадком над Нёманам»: Тут он написал все самые известные свои повести, тут пришла к нему мировая известность. В переданном его сыновьями чемодане были не только уже известные повести и рассказы, но и вещи, прежде не печатавшиеся. Так и сложилась эта книга.

– Название центрального тут произведения – повести «Атака» – ассоциативно напоминает о другой быковской повести – «Атаке сходу», в оригинале на белорусском известной как «Праклятая вышыня».

– Действительно, есть схожесть не только названий, но и самой литературной идеи, но не более того. «Атака» написана вероятнее всего в 1961 – 1962 годах и отличается от «Атаки сходу», которая датируется 1967 годом, не только событиями, но и персонажами: здесь, в частности, действуют герои с фамилиями Василевич и Сахно. Так назовет в 1964 году Быков персонажей в другой своей известнейшей повести – «Мертвым не больно». То есть правильнее было бы сказать, что «Атака» стала предвестником появления не только «Атаки сходу», но и «Мертвым не больно», хотя эту повесть можно рассматривать скорее как вполне самостоятельное произведение.

– В книгу вошли не только оригинальные произведения, но и перевод на русский язык повести «Последний боец». Эта самая первая повесть Быкова включена, потому что малоизвестна?

– В первый и последний раз при жизни Быкова «Последний боец» был напечатан в 1958 году в газете «Чырвоная змена». Но там он появился в урезанном виде. Василь Владимирович написал об этом своей землячке – поэтессе Евдокии Лось: «Цяпер у «Чырвонцы» чытаю сваю аповесць і адчуваю вялікую няёмкасць перад таварышамі, мінскімі пісьменнікамі, трохі – перад чытачамі. Неяк яна інакш выглядала ў маім уяўленні, на старонках майго рукапісу, а тут з газетных палос здаецца чужой, шэрай і нецікавай. Праўда, добра скарацілі яе, павыкідалі ўсю філасофію, псіхалогію і нават лірыку, пакінулі адну толькі сюжэтную дынамічную баразну, але ўсё роўна і яна нейкая ўшчэрбная, бедная, слабая… Цяпер адзін толькі патрыятызм, гераізм, пакуты і імкненне на ўсход».

Долгое время я пытался разыскать первую редакцию повести, но безуспешно. Зато в гродненском архиве Быкова оказался ее перевод, сделанный русским переводчиком Михаилом Горбачевым еще с первого, неотредактированного варианта повести. Он-то теперь и опубликован. Причем мы специально отметили все сокращения, и таким образом хоть в переводе, но все-таки можно представить, каков был первоначальный замысел писателя. Вообще следует заметить, что цензуре и редактуре были подвергнуты практически все быковские повести, написанные в период с 1957 года и вплоть до «Знака беды». И в таком подцензурном виде они, увы, печатаются до сих пор.

– Вы решили опубликовать в книге записные книжки Василя Быкова. Мне кажется, записная книжка – это так интимно…

– Да, только речь идет не о тех личных записях, которые не предназначены постороннему. Речь о набросках и сюжетных разработках будущих повестей и рассказов, подавляющее большинство из которых не было реализовано. Исходя из этих записей, сделанных начиная со второй половины 1950-х годов, можно увидеть, как напряженно искал Быков свои темы в литературе, сюжеты и будущих героев, какая огромная работа предшествовала тому, что впоследствии критика назвала «быковской повестью». В этих набросках – творческая кухня писателя. Кстати сказать, анализируя их, можно, например, узнать, что Василь Владимирович думал написать «Гарадзенскую аповесць», где «дзея недзе ў доме над Граднічанкай». И в этой связи гродненцы, наверное, могут лишь сожалеть, что этот замысел так и не был реализован.

Из «Последнего бойца» вырезали по десять страниц

Первоначально повесть «Последний боец» Василь Быков предложил журналу «Маладосць», однако от него потребовали сокращений. В это время он писал поэтессе Евдокии Лось: «Аповесць у асноўным дабіў. Яшчэ засталіся розныя дробязі, якія трэба падагнаць канчаткова, а з большага праца зроблена. Сюжэт спрошчаны, рамантыка ўбаўлена да мінімума, скараціў аб’ём на 1/4». Однако в «Маладосці» повесть не приняли, и Быков отправил ее в «Чырвоную змену», о чем и уведомлял в письме Евдокию Лось: «А тую заклятую аповесць паслаў у «Чырвонку». Ну, але гэта дарма. Паслаў і пакаяўся: нічога з ёй там не атрымаецца. Задужа вялікая яна для газеты, ды й тэма старасвецкая». А когда подготовка «Последнего бойца» к печати все же началась, сообщал: «Я скараціў каля 30 старонак. Гэта многа. Выкінуў усе сакавітыя мясціны, усе вострыя павароты, засталіся адны прапісныя ісціны і дзяжурныя сітуацыі. Цяпер чакаю, што яшчэ можа здарыцца, што ляжа чарговай перашкодай». Вообще говоря, в «Последнем бойце» было сделано более ста купюр, самая большая – десять книжных страниц.

Цензоры подсчитывали соотношение «хороших» и «плохих»

По свидетельству В.Солодина, одного из советских литературных цензоров, в прозе Быкова отслеживалось соотношение положительных и отрицательных персонажей по национальному признаку: сколько и каких было русских, белорусов, украинцев. Цензоры буквально считали их! Такой надзор за Быковым был установлен после публикации в 1966 году повести «Мертвым не больно», где действовал особист с украинской фамилией Сахно. Очевидно, именно такая «внимательность» цензуры и вынудила Быкова избавиться от одного из эпизодических персонажей в киносценарии «Двое в ночи» – полицая по фамилии Тарасюк. Дело в том, что в сценарии (так же, как и в повести) был уже один отрицательный персонаж с украинской фамилией – Стась Гаманюк. И если в «Сотникове» главлитовские цензоры либо не досмотрели, либо просто оставили без внимания украинские фамилии отрицательных героев, то в киносценарии цензура проявила завидную бдительность: Тарасюк был вычеркнут, вместо него повсюду был вписан Стась Гаманюк.

Киносценарий «Двое в ночи» по повести «Сотников» зарезали

Это ярчайший пример иезуитства советской цензуры. Но даже грубое ее вмешательство не спасло тогда сценарий – он не был экранизирован. Сам Быков никогда об этом не рассказывал. А вот режиссер Игорь Добролюбов вспоминал, как обратился к Быкову с просьбой написать сценарий, едва прочитал «Сотникова». И Василь Владимирович не отказал, но, по словам Добролюбова, «кто-то такой ловкий, гадкий, мерзкий лейбл приклеил: мол, это сценарий не о Великой Отечественной войне, а о гражданской войне в период Отечественной». Сценарий зарезали. Экземпляр «Двоих в ночи», с многочисленными правками, которые Быков делал «под затуманенным оком» Госкино, отыскался в том самом гродненском архиве.

Из творческой кухни Быкова

Будучи принятым после демобилизации из армии на работу в «Гродненскую правду», Быков спешил получить те знания, которые были недоступны ему во время голодного детства, а потом в годы войны. Азы журналистики, лекции по логике, введение в курс мировой и советской живописи – не одна тетрадь из гродненского архива Быкова посвящена этим дисциплинам. По ним можно понять, насколько серьезно занимался самообразованием писатель, не успевший из-за войны закончить школу.

Отдельная тетрадь – огромный свод цитат из Бальзака, Бернса, Брюсова, Вольтера, Гончарова, Гете, Достоевского, Горького, Мопассана, Ницше, Некрасова, Пушкина, Толстого, Твена, Тургенева, Флобера, Чехова, Шекспира – всех не перечислить. Вот только несколько изречений, привлекших внимание Быкова:

«Работа журналиста не повредит молодому писателю и может, напротив, быть ему полезна при условии, что он ее прекратит вовремя» (Э.Хемингуэй).

«В жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам. И те, которые не находят их для себя, – те просто лентяи или трусы, или не понимают жизни, потому что, кабы люди понимали жизнь, каждый захотел бы оставить после себя свою тень в ней» (М.Горький).

«Если хочешь быть здоров и нормален, иди в стадо» (А.Чехов).

Привести же все выписки из одной только этой тетради невозможно просто физически – всего их, пронумерованных, 445.

Источник: kp.by