Гениальная плясунья: нагое тело и дух греков
85 лет со дня гибели знаменитой танцовщицы Айседоры Дункан.
Кинематограф не раз обращался к великой танцовщице, чтобы описать неистовый танец ее судьбы. В 1966 году режиссер Кен Рассел снял художественную картину, во всех деталях повествующую про изломы танцовщицы. Потом еще было несколько лент – довольно проходных, пока не вышел биографический фильм «Айседора» с Ванессой Редгрэйф в в главной роли. За нее знаменитая актриса номинировалась на «Оскар».
Родилась Дункан в Сан-Франциско, за несколько месяцев до ее рождения ее отец обанкротился и сбежал от семьи, оставив беременную жену и троих детей. Мать, чтобы прокормить семью, пропадала на трех работах и дети были предоставлены сами себе.
Дункан свободное времяпрепровождение называла приключенческим бродяжничеством. Мать оставалась в счастливом неведении, а дети развлекали себя сами как могли. После школы Дора уходила на пустынный пляж и представляла себя прекрасной Афродитой, вышедшей из морской пучины.
Она придумала для себя сказку – и обязательным ее условием было отточенные движения, точь-в-точь как у богов с греческих ваз. Так постепенно, постигая суть танцев древних греков, Дункан выработала свою танцевальную технику.
«Во всех картинах и скульптурах, в архитектуре и поэзии, греки заимствовали свои движения у природы, – писала она в своих мемуарах. – Вот почему, когда я танцую босая, я принимаю греческие позы. Они являются естественным положением человеческого тела на нашей земле».
А впоследствии, завоевывая мир, она ввела в моду полупрозрачный костюм на манер греческого хитона – светлая туника с глубоким вырезом, в котором выступала на сцене. Поначалу пуританская Америка ее дерзновений в хореографии не оценила – и она уехала покорять Европу. А Старый свет, очарованный текучими формами модерна, подхвативший легкую эротику танцовщицы, встретил Айседору как жрицу нового времени. Ей рукоплескали Лондон и Париж, Берлин и Вена, Прага и Рим.
***
Айседора не верила, что провидение руководит жизнью каждого из нас в отдельности. Но в ее жизни произошло столько необыкновенного и трагичного, что под конец жизни она задумалась над такой сложной категорией, как предопределение. Немыслимый взлет карьеры (а начинала она выступления в кафешантанах, ведя полуголодный образ жизни), обожание мужчин, рождение двух красивых детей – дочек Дирдрэ и сына Патрика (удивительно гармоничных малышей она сравнивала с Купидонами).
И вдруг идеалистическая картинка стала рассыпаться на глазах. Измена любимого мужчины, отца дочери театрального художника Гордона Крэга, материальные трудности. Горе, надломившее ее на всю оставшуюся жизнь, – ужасная гибель детей… Водитель машины, в которой сидели Дирдрэ и Патрик, потерял управление, и автомобиль упал в реку Сену. Шестилетняя дочь Айседоры и сын, которому едва исполнилось три года, утонули.
***
В 1921 Дункан приехала в Россию, чтобы здесь познакомится со своей самой большой любовью – Сергеем Есениным. Знаменитый русский поэт стал ее повелителем, господином. Эта была мучительная любовь для них обоих.
Открыто признававшая внебрачные связи (за отцов своих детей Айседора категорически не хотела выходить замуж), официальный союз с белокурым поэтом считала высшим счастьем. Он растопил холод ее израненного сердца, но бесконечными скандалами и припадками ревности внося такую смуту в ее душу, что жизнь с ним подчас становилось невыносимой.
Роман Виктюк: «Есенин мог пнуть побольнее Айседору Дункан, а она целовала ему пятки»
Принято считать: Есенин был любим, Айседора – любящей. «Вот не обижается, когда я ее ругну крепким словцом, нравится ей, – усмехался поэт. – И когда бью, нравится, чудачка…» Но у театрального режиссера Романа Виктюка своя трактовка союза одной из удивительных и непредсказуемых пар XX века.
Россия для Айседоры имела особое значение – здесь она встретила свою последнюю любовь – поэта Сергея Есенина. Принято считать: Есенин был любим, Айседора – любящей. «Вот не обижается, когда я ее ругну крепким словцом, нравится ей, – усмехался поэт. – И когда бью, нравится, чудачка…» Но у театрального режиссера Романа Виктюка своя трактовка союза одной из удивительных и непредсказуемых пар XX века – мистическая. На днях он выпустил спектакль «Сергей и Айседора», сочиненный им по стихам Есенина и книге Дункан «Моя жизнь».
– Роман Григорьевич, у вас получается, что рядом с Дункан Есенин – поэт, но не «хулиган» и «озорной гуляка»?
– Почему-то никто не представляет отношения этой пары в миcтическом измерении. Да, Айседора сыграла в жизни Сергея Александровича губительную роль. Именно тогда на первый план выходят его пьянки и разгулы. С каждым годом фигура Есенина все больше опускается на землю. Их встреча уже была запрограммирована – их души встретились в ее сне – перед тем как познакомится с Есениным, Айседора уже предчувствовала, что в ближайшие дни увидит свою судьбу. И вот в тот вечер она вошла, обвела комнату глазами, похожими на блюдца из синего фаянса, и остановила их на Есенине. И все – это и были нашедшие друг друга взгляды! Перед ней – прекрасное лицо, обрамленное блестящими кудрями, окунув руку в которые она произнесет: «Золотая голова!»
– И все же можно применить к их мучительной любви любимое есенинское словечко «вот горе-гореваньице»?
– Она до самой кончины говорила: «Как только я увидела его голубые глаза, у меня возникло единственное чувство – материнское». Укачать его, чтобы он отдохнул – ее маленький золотоволосый ребенок. Главное, чего добивалась знаменитая жрица любви и лицедейка, – это обратить внимание молодого супруга. А уже потом, насладившись его приступами «русской любви», как она это называла, сопровождаемые заборной бранью и пинками, укрощала гнев лаской. Как мама. То сладострастно целовала ему пяточки, то усыпляла его в материнских объятиях. А что Есенин? Он метался, пытался обогнать свою тень. Упрямо мчался в погоне за призраком, не понимая, что призрак грезится ему. Дункан пыталась в Есенине воскрешать своих умерших детей. Тогда и становится понятно, почему он отталкивал ее сапогом, а она еще нежнее прижималась к его коленям.
|
– Но зачем ей был нужен этот надрыв?
– Айседора подразумевала, что под каждым радостным событием лежит трагическая подкладка. Здесь нужно вспомнить ее концерт в Версале – она запомнила этот вечер по-особенному, потому что танцевала лучше, чем когда-либо. Почти летала, ноги стали невесомыми, и ей представлялось, что ее дети – дочь Дердре и сын Патрик – сидят у нее на плечах и смеются. И вот рок! – спустя три дня они погибают, утонув в Сене (машина вылетела с шоссе в реку). После этой трагедии Дункан призывала смерть. Она не была для нее неожиданностью. Длинный шарф, который свешивался с ее плеча, когда танцовщица садилась в машину, туго намотался на ось колеса. И первый же оборот сломал ей шею, мгновенно убив.
