Любуясь княжескими замками и графскими развалинами, каждый из нас невольно призадумывается: жили же люди! И мечтательно представляет себя августейшей особой, неспешно выходящей из парадного подъезда к карете с фамильным гербом…

Сегодня белорусским законодательством созданы все условия, чтобы эти мечты стали реальностью. Оформить в частную собственность, арендовать, взять на время для социальных нужд — все это возможно (и даже приветствуется) в отношении бесхозных объектов исторического наследия. Журналисты «Р» из первых уст узнали, как и кем сейчас используются бывшие родовые гнезда вельможных персон.

Хорошо иметь замок в деревне

Московский бизнесмен первым приобрел белорусскую усадьбу в частную собственность

Деревня Краски Волковысского района. Проходишь автобусную остановку и сворачиваешь в аллею. Начинается парк, который растянулся на несколько гектаров. Несколько минут пешком по дорожке — и перед глазами встают оплетенные плющом белые каменные стены, арочные окна и башня с флюгером, на котором выбита дата «1905». Это бывшая усадьба помещиков Сегеней, которые владели Красками. Время ее не пощадило: что-то сгнило, обветшало, рассохлось. А учитывая, что в советское время здесь двигали стены, подгоняя «панскую» архитектуру под СНиПы… Более полувека без присмотра весь ансамбль тихо разваливался по кусочкам. Будущее усадьбы рисовалось в мрачных тонах, но времена изменились: у нее появился хозяин.

Жизнь здесь кипит. Стучат мастерки и молотки: рядом с главным усадебным домом строительная бригада заканчивает реконструкцию флигеля. Я ищу хозяина — россиянина Вадима Селихова. Указывают на человека, который вместе с рабочими убирает строительный мусор.

— Это замок с привидениями? — приветствую я владельца.

— Если они здесь и были, то я их уже давно вымел вот этой самой метлой, — Вадим Селихов откладывает в сторону свое орудие труда и приглашает осмотреть территорию.

Под ногами смело прыгают лягушки.

— Видели бы вы, сколько их было год назад, — осторожно ступает собеседник. — Этот парк высаживал известный дендролог, росло около 60 видов деревьев, было много экзотических пород. Когда я сюда приехал, здесь все гнило, сырость стояла даже летом. Мы сделали точечную съемку, отметили каждое дерево на карте, определили, какие из них болеют. Потом получили разрешение исполкома на частичную вырубку, почистили парк, обеспечили доступ кислорода и солнца. Очень жаль, что сохранилось всего пять пород.

— Сейчас разрабатывается проект реконструкции главного усадебного дома, у которого есть научный руководитель, определенный Минкультом, — поясняет Вадим Селихов. — В данный момент ведутся комплексные научные исследования. Мы уже посылали запросы в Минск, Москву, Петербург, Польшу: ищем информацию о роде Сегеней и о главном усадебном доме. Возможно, сохранились какие-то документы, видовые картинки, которые помогут точнее определить, как выглядел дом изнутри и для чего предназначалось каждое помещение. Ведь после войны здесь многое перепланировалось, понастроили новых стен. В процессе реконструкции все это уберут и придадут зданию первоначальный облик.

Усадебный дом и парк входят в Государственный список историко-культурных ценностей Беларуси под категорией «2». Вносить в них при реконструкции модернистские элементы нельзя. Это было обязательным условием при продаже усадьбы. Поэтому внешний и внутренний облик здания прорабатывается скрупулезно. Сама усадьба обошлась бизнесмену в 120 тысяч долларов, но проектные работы будут стоить в полтора-два раза дороже. Какова цена самой реконструкции, которая, по приблизительным подсчетам, должна занять не менее пяти-семи лет, сказать сейчас сложно.

— Сначала я присматривался к усадьбе в соседнем Подороске, думал и о том, чтобы купить поместье в Италии, но, когда приехал в Краски, понял, что больше не хочу ничего искать, — вспоминает Вадим Селихов. — Здесь особая атмосфера, и я очень хочу ее сохранить. Мы не только воссоздадим усадебный дом и максимально приблизим его к тому, что было, но и попытаемся сохранить хозпостройки, которые имеют нулевую категорию ценности. Например, от конюшни остались только полутораметровые стены, а внутри здания растут деревья. Мы эту конструкцию законсервируем и сохраним для потомков. Когда реконструкция будет завершена, можно будет сделать здесь гостиничный комплекс. Или организовать агротуризм. Посмотрим.

Обходим здание. Усадьба была на балансе колхоза и после «панства» не ремонтировалась. От окон осталась труха, колонны повреждены, на потолках не хватает фрагментов. Ливневка давно сгнила, вода затекала в подвал и серьезно испортила стены.

— В советское время дел тут понаделали, — вздыхает Вадим Селихов. — Спилили вековые дубовые балки и построили грубую совковую лестницу, заложили арочные проемы. По кладке, конечно, видно, где стены более новые, но все равно ищем документы, чтобы максимально приблизить усадьбу к тому облику, что был раньше. Вот, посмотрите, каким-то чудом сохранился фрагмент пола — это ориентир для нас.

Смотрю на черно-белую шахматную плитку, по которой сто лет назад ходили празднично одетые пары.

Знакомлюсь с Иваном Радюном, прорабом строительной бригады, которая с ноября по крупицам восстанавливает флигель. Раньше при санатории его приспособили под столовую. Любуемся его свежеот-штукатуренным фасадом и двигаемся внутрь.

— В несколько раз проще построить новое здание, чем реконструировать старое, — рассказывает Иван Радюн. — Нужно каждый кирпичик осмотреть, заменить рассыпавшийся. Но работа почти закончена, осталась отделка. Заменили деревянные полы на монолитные, восстановили колонны, провели канализацию, покрыли крышу красной черепицей. Ее, кстати, специально заказывали, и она практически такая же, какая была при пане. Только на той на каждом фрагменте была надпись «Альбертум» — название компании-производителя. А вообще, люди очень интересуются, как идет реконструкция. В день подъезжает по две-три машины любопытных. Недавно, кстати, здесь побывал космонавт Георгий Гречко. Оказывается, у него есть волковысские корни.

Смотрю на автограф, который оставил здесь покоритель космоса, и думаю о том, что в этих краях высокий гость не последний. Через пять-семь лет их будет принимать настоящая панская усадьба во всем своем былом великолепии.

Комментарий в тему

Иван МОРЖАЛО, начальник отдела культуры Волковысского райисполкома:

— Сейчас у нас готовится к продаже еще одна усадьба — в деревне Подороск. Первоначальную стоимость определили в размере не менее 521 миллиона рублей. На нее уже есть пять претендентов — три белорусских и два российских. Это как индивидуальные предприниматели, так и предприятия.

Текст и фото: Евгения БЕРЕЗЮК

Спортзал его сиятельства

Имение Пусловских в Слониме сегодня используется полностью, но приносит одни убытки

Раньше это был пригород. И, чтобы попасть сюда, пришлось бы минут двадцать погонять лошадей и трястись в рессорной карете. Сейчас это микрорайон Слонима, донесший до наших дней свое старинное название — Альбертин. Пять минут — и машина по асфальтированной дороге въезжает в раскидистый парк. Нас встречает полуразрушенная брама, за ней брезжит силуэт старинного дворца. Для полного исторического погружения не хватает трости, цилиндра и спрятанных в карман жилетки часов на цепочке.

— Это имение появилось на картах в конце XVIII века. Земля принадлежала польскому магнату Войцеху Пусловскому, который построил здесь усадьбу и назвал ее в честь своего сына Альберта. Кроме того, Пусловские владели на Слонимщине еще 17 имениями, а также значительными лесными угодьями, простиравшимися до Брестского уезда, — рассказывает мне всю подноготную Альбертина Ирина Шпыркова, старший научный сотрудник районного краеведческого музея. — В начале XIX века, когда резко возрос спрос на бумагу, магнат строит недалеко от своего имения картонно-бумажную фабрику. Она открылась в 1806 году и получила все то же запоминающееся название.

Итак, дворец. В нем два этажа, фасад крашен в бирюзовый цвет, и это на мгновение создает ощущение его «эрмитажности». Лестницу, грустно положив голову на лапы, охраняют два мраморных льва. За их спинами высятся изящные вазы. Но стоит войти внутрь и потратить на экскурсию 20 минут, чтобы убедиться: эти вазы, эти львы и этот бирюзовый фасад, пожалуй, единственные свидетели вельможной эпохи. Все остальное — новодел.

— От Пусловских здесь ничего не осталось. Все переделано в советское время: окна, полы, рамы, стены. Долгое время дворец принадлежал здешнему картонно-бумажному заводу «Альбертин» и использовался как клуб. Два года назад предприятие передало его на баланс отдела культуры райисполкома. С тех пор тут городская библиотека № 5 и наш молодежно-досуговый центр, — ведет нас по этажам Инесса Данилевич, руководитель центра. — Каждую пятницу в фойе дискотека. Работают кружки вокала, в актовом зале ежедневно репетируют молодежные рок-коллективы и рэперы. Лучше здесь, чем в прокуренном подвале, ведь правда?

Правда. В актовом зале, убранном в стилистике собраний партактива, — пустые ряды деревянных откидных кресел. На сцене распеваются под минусовку две девушки… Интересно, оркестр Войцеха Пусловского играл в этом же помещении? Оказалось, нет. Для этих целей магнату служил флигель, он же банкетный зал для приема особо важных персон. Мы идем к выходу, ступая по деревянному полу, густо крашенному в бурый цвет.

Опять проходим мимо грустных львов — и упираемся в статую, которой не было видно при входе. Из парка на нас глядит мощная бетонная женщина: одной рукой она держит ребенка, другой — голубя. Взгляд ее при этом устремлен поверх дворца. На бетонную голову ребенка кто-то набросил летнюю кепочку, видимо, выразив тем самым отношение к этому антиквариату советской поры.

Флигель сегодня являет собой не менее эклектичное сооружение. «Дворец спорта» — рельефно написано под аркой эпохи классицизма. Прямо перед входом — статуя советского атлета или, может, футболиста «Динамо» образца 1960-х годов? А мы проходим внутрь.

Боксерская груша, качалка, спортзал с кольцами для баскетбола и волейбольной сеткой — начинка для такого случая достаточно типичная. Впрочем, не до конца.

— Вот, посмотрите, прямо под потолком по периметру всего зала сохранилась старинная лепнина. А вот тут балкончик, с которого гостям Пусловских играли вальсы и мазурки профессиональные музыканты, — показывает сохранившиеся крупицы истории Ирина Шпыркова. — В свое время это было роскошное имение. Достаточно сказать, что в кампанию 1812 года здесь стоял штаб французской армии. А в Первую мировую — немецкий. Пусловские эмигрировали отсюда в 1939 году, за несколько месяцев до воссоединения Белоруссии. С собой в Англию они увезли 30 железнодорожных вагонов различных ценностей. Остались только львы да вазы.

До последнего времени этот гимнастический зал принадлежал картонно-бумажному заводу. Два года назад, как и дворец, его передали в ведение городу. Теперь это районный физкультурно-спортивный клуб по работе с населением по месту жительства. Зимой сюда можно прийти покататься на лыжах или поиграть в хоккей. Хотели даже строить лыже-роллерную трассу, но что-то пока не сложилось.

В конюшнях, где раньше гарцевали породистые иноходцы, сегодня гостиница на 12 номеров. И вид у нее, признаюсь, довольно респектабельный. Два этажа, красный кирпич, каменная ограда…

— После войны здесь остались одни развалины — прямое попадание авиабомбы. В 1990-е за восстановление конюшен взялась молодежь картонной фабрики. Специально ездили в Литву на заработки, там же покупали их знаменитый красный кирпич. Потом развалился Союз, и дело затянулось на долгих 13 лет, — рассказывает Елена Калиновская, администратор гостиницы «Альбертин» Слонимского картонно-бумажного завода. — Реконструкция завершилась только в 2003 году. Сейчас здесь в основном останавливаются гости, приезжающие на предприятие. Хотя не всегда: душевых и других сверхудобств у нас нет, многие квартируют в центре города. Так что основной источник дохода — буфет и два банкетных зала на первом этаже.

Директор Слонимского картонно-бумажного завода Николай Антоник не скрывает: был бы покупатель — он, не думая ни секунды, продал бы «конюшни» со всем их содержимым. Стартовая цена — миллиард двести миллионов. Гражданство покупающей стороны значения не имеет.

— Мы частное предприятие, рентабельность которого сегодня не превышает 5—6 процентов. В советское время содержать три таких огромных объекта было непросто, а сейчас и подавно. Два года назад только отопление и электроэнергия вылились нам по году в 500 млн. рублей. Сплошные убытки — прибыли никакой. Исключительно по этой причине дворец и флигель вынуждены были безвозмездно передать городу. Что и говорить, жалко, но покупателей не нашлось, — говорит как есть Николай Владимирович. — Гостиница тоже висит на балансе мертвым грузом: одни расходы. Но отдать за просто так рука не поднимается — столько денег и сил в нее вложили! Что ж, будем ждать любителя старины с тугим кошельком. Авось найдется.

Текст и фото: Василий МАТВЕЕВ

Дорогие мои «старики»

Минкультуры предлагает продавать объекты исторического наследия, не используемые более двух лет, за одну базовую величину

Трудно в одночасье вернуть к жизни то, что веками стояло без хозяина. В Беларуси десятки усадеб и других объектов старины, которые требуют не-отложного вмешательства специалистов. Но не так-то просто сегодня найти желающих купить, арендовать или даже частично использовать памятник истории. Это влечет значительные затраты, возможная прибыль маячит где-то далеко за горизонтом. Стоит ли ремонт свеч?

О том, как сегодня идет процесс передачи инвесторам замков, усадеб и родовых имений, «Р» рассказал Игорь ЧЕРНЯВСКИЙ, начальник Управления по охране историко-культурного наследия и реставрации Министерства культуры Беларуси.

— Игорь Мефодьевич, можно ли говорить о том, что вопрос сохранения историко-культурного наследия перешел сегодня в плоскость государственной проблемы?

— Да, это проблема. Раньше во многих исторических зданиях располагались медицинские учреждения, конторы колхозов, школы. С течением времени они переехали в более современные строения. А «старики» остались без присмотра. Результат неутешительный: одни сгорели, с других сняли для своих хозяйственных нужд кровлю, третьи разобрали под благовидным предлогом воссоздать, но так и не сделали этого. Все это говорит лишь об одном — плохой организации работы и отсутствии достаточного внимания к таким памятникам со стороны местных властей. Еще в 2007 году мы предложили проект функциональных обязанностей специалистов по охране наследия местных исполнительных органов, а также порядок их исполнения. Утвердить его следовало решением районного или городского исполнительного комитета… Объясню, зачем это было нужно. Данную работу выполняют в подавляющем большинстве специалисты музеев, библиотек, методических центров, которые не наделены реальными полномочиями. Для исполнения обязанностей предлагалось выделить один день в неделю, в месяц — четыре дня, что для районного уровня более чем достаточно. Но инициативу Министерства культуры далеко не везде поддержали. Теперь имеем то, что имеем: хватаемся что-то делать по факту, когда с памятником уже что-то произошло.

— Сколько объектов историко-культурного наследия включено в список потенциальной передачи инвесторам? Есть ли сегодня проблемы в законодательстве с их оформлением в собственность?

— Таких объектов сегодня 46. Все они рекламируются на сайтах Минкультуры, Минспорта и туризма, а также обл- и райисполкомов. И проблем с их покупкой нет: ни в Гражданском кодексе, ни в законе об охране историко-культурного наследия нет никаких препятствий на владение ими, а также покупку субъектами любой формы собственности.

— На каких условиях сегодня можно взять пустующую усадьбу или имение? Интересно, много ли уже нашлось желающих?

— Вариантов много: купить с аукциона в частную собственность, арендовать на время, получить на безвозмездной основе для развития социально значимой структуры. Заявки поступают вяло. Пока можно говорить только о четырех усадьбах в Волковысском, Мядельском и Поставском районах. А также гостином дворе в Ивацевичах. Зачастую речь идет о развитии объектов агроэкотуризма. Самый дорогой из оплаченных лотов — усадьба в деревне Краски.

— Не опасаетесь ли вы, что историческое наследие Беларуси таким образом может превратиться в «замки олигархов за высоким забором»?

— Норма закона об охране наследия обязывает собственника обеспечить возможность посещения такого объекта в определенное время по согласованию с Министерством культуры. Подобная практика сегодня существует во всем цивилизованном мире. Кроме того, райисполком принимает решение об отчуждении памятника архитектуры с учетом представленной инвестором концепции его использования. Государство же в этом случае получает тройную выгоду: старина воссоздается, появляются новые рабочие места, налоги поступают в бюджет. И потом, замок — это ведь не счет в банке: его не закроешь и за границу с собой не увезешь.

— Игорь Мефодьевич, как вы считаете, что нужно сделать, чтобы вместо пяти интерес к белорусской старине проявили 20—30 инвесторов? Чего сегодня не хватает?

— Конечно же, более активной и адресной рекламы объектов из списка на сайтах райисполкомов. Зайдите сами и посмотрите: там нет ни бегущей строки, ни ярких фотографий. Как повесили объявление год-полтора назад, так оно и «пылится» на какой-нибудь страничке. Если говорить о вещах более серьезных, то Минкультуры подготовлен проект указа главы государства, согласно которому возникнет возможность передавать инвесторам за 1 базовую величину те объекты исторического наследия, которые не используются на местах более двух лет. Если нам удастся доказать важность этого шага, многие из полуразрушенных сегодня памятников получат второе дыхание и начнут новую жизнь.

Текст и фото: Евгения БЕРЕЗЮК, Василий МАТВЕЕВ, РЭСПУБЛIКА