Участник популярного проекта Первого канала в эксклюзивном интервью  рассказал о своей жизни, мечтах и планах.

– Сергей, ты музыкой с детства увлечен, или родители из-под палки заставляли заниматься?

– Музыка в моей жизни появилась с раннего детства. Уже в садике пел, и уже там меня выделяли, и чуть позже даже выходил петь на сцене нашего Белорусского городка Быхов с населением около 20 тысяч. Когда я пошел в первый класс, родители отдали меня и в музыкальную школу, на фортепиано. И первые три года это была радость. А потом я осознал, какой это каторжный труд. Ведь еще хотелось и в футбол поиграть, и в баскетбол, я же еще и спортом увлекался. Да и до школы было далеко и приходилось добираться на велосипеде. Но все равно я ходил, хоть сольфеджио и музыкальную литературу было тяжело учить. После второго или третьего класса я буквально из-под палки ходил! Но все равно как-то доучился и закончил музыкальную школу, когда был в седьмом классе общеобразовательной школы. Нужно было думать о дальнейшем обучении в колледже, но я получил «корочки», перекрестился и все забросил! Сказал: все, хватит!

– А мама как к этому отнеслась?

– Мама всегда говорила, что музыкант – это не мужская профессия, и надо выбирать более серьезную специальность. Поэтому после 9 класса планировал поступать в строительный колледж, на инженера, ведь с математикой у меня было все в порядке. Но в 10 классе, меня как по голове стукнуло: «Надо заниматься музыкой!» И я снова начал играть на фортепиано, зубрить сольфеджио, и в итоге поступил в Могилеве в колледж, на отделение хорового дирижирования. Поначалу тяжко пришлось, ведь многое было упущено, и пришлось обучаться с двойной нагрузкой. Хоровикам же нужно уметь читать с листа, и из-за этого занимался день и ночь, чтобы добиться хорошего уровня. На первом курсе мне не хватило одного балла, и я учился на платном отделении, хотя мама была против. Но за год я подтянулся, закончил на отлично, и меня перевели на бесплатное. И уже тогда я начал ездить на международные хоровые конкурсы и даже не раз удавалось взять Гран-При. К тому времени я начал ездить в Минск, готовиться в Академию искусств, и уже были планы ехать в Москву, поступать на актерское.

– Почему ты выбрал актерское?

– Даже не знаю, просто вдруг стало казаться, что кино – это мое! И плюс я еще буду петь. Сначала хотел ехать в Питер, но потом решил, что в Москве больше возможностей, и подал документы во ВГИК, там как раз набирал курс Владимир Грамматиков. Я прошел первый тур, второй, третий и даже дошел до экзаменов, но мне постоянно все говорили: «Слушай, ну а что ты не на музыкальное, а к нам поступаешь?» И я тоже задумался и отправился в ГИТИС. А там уже был третий тур, курс набирали Тамара Синявская и Розетта Немчинская. Тамара Ильинична мне говорит: «А где твои ноты? Ты что сюда на посиделки пришел?» «Я петь умею!» – ответил я. «Ну спой что-нибудь!» И я затянул «Эх, дороги…» А она мне сразу в ответ: «Мальчик, больше никуда не ходите! Поступайте к нам! Только вы должны выучить арию, романс и русскую песню. И на это есть три дня». А потом спросила: «Тебе хоть пожить-то есть где?» «Да ладно, найду!» – махнул я рукой. Мы посмеялись, и знаешь, теперь я бы даже сказал, что это была судьбоносная встреча. А во ВГИК я бы, наверное, не поступил. Да, я ходил на экзамены, но все равно отношение ко мне было скорее как к музыканту. Зато тут я поступил в первых рядах, теперь учусь на актера музыкального театра. Когда Немчинская Розетта Яковлевна через полгода умерла, Синявская взяла меня к себе в класс. Но через два урока отказалась от меня.

– А что случилось?

– Она сказала: «Сереж, я не могу. Ты мне душу раздираешь». Ведь этот как раз было после смерти Муслима Магомаева. И тогда она привела меня к замечательному педагогу Петру Сергеевичу Глубокому…

– В Москве наверняка поначалу трудно пришлось?

– Безумно трудно! За комнату нужно было платить 13 тысяч, а мама давала 9. При этом в ГИТИСе нужно было находиться с 9 утра и до 10 вечера. А еще я первое время жил у тети в Пушкине, так что приходилось в 7 утра выезжать и возвращаться в час ночи и еще минут 20 идти лесом. Время было очень веселое! Но потом стало проще: времени стало больше, и уже можно было подработать.

Сейчас я на пятом курсе и везде стараюсь успеть, к примеру, ездил в Польшу и в Австрию на мастер-классы. Но учеба не особо радовала, потому что всегда хотелось чего-то большего. И участвовал в конкурсе в Польше, занял там первое место. Потом в Москве последовал международный конкурс «Романсиада», и я стал первым белорусом, занявшим там за 15 лет первое место. В жюри был и Николай Басков, который, кстати, тоже когда-то принимал участие в этом конкурсе, но он занял второе место. Теперь уже стали приглашать выступать как артиста и в Колонный зал, и в Кремль, и принимал участие в записи концерта «Романтика романса» для канала «Культура»…. Но при этом я еще с первого курса четыре года пою в храме, тоже там солирую. Это мне очень нравится, внутренне комфортно.

– А время на это сейчас остается?

– В субботу и воскресенье все равно получается, бывает, на какие-то праздничные службы не успеваю. Но все равно меня всегда там ждут.

– А как вообще ты любишь отдыхать?

– Обожаю рыбалку! У нас же город на Днепре, и дача на Днепре. Так что я в детстве и коров пас, и доил, и рыбачил, в общем, детство бурное было, красочное. Сейчас, конечно, свободного времени совсем нет, но прошлым летом, к примеру, поймал сома на 19 с половиной килограммов! Для меня рыбалка – это не только хобби, но и прекрасный сброс адреналина, и безумное удовольствие! Хотя, если на поплавок ловить, это скучно – пришел, забросил, подкормил, сидишь, ждешь… А когда ловишь на спиннинг – это уже охота! Ходишь, ищешь, и тут вдруг форель на два килограмма выпрыгивает, спиннинг выдергивает, а ты с ней борешься… Это супер!

– К вопросу о трудностях. Как тебе хватило решимости отправиться покорять Москву? Ведь не у всех на это хватает смелости, многие пасуют перед трудностями…

– У меня была цель – приехать в Москву, поэтому я не боялся сталкиваться с трудностями. В отличие от московских ребят у меня всегда было желание каким-то чудом из 24 часов сделать в сутках 25. И всегда хотелось большего! Поэтому я и аниматором работал, и в ресторанах пел… Я никогда кабацким певцом не был, но выступлением на корпоративах и ведением свадеб можно было заработать на кусок хлеба. А петь мне всегда нравилось! А еще мне нравилось не ограничивать себя оперными рамками: мне и оперетта близка, и романсы, где можно душу раскрыть, и даже поп-музыка, поэтому могу спеть и в стиле Серова и даже Димы Билана! В общем, такой кроссовер, во всяких жанрах себя попробовал.

– А «Голос» как появился в твоей жизни?

– Когда стартовал сезон, я был на гастролях. После посмотрел уровень первого и понял, что надо попробовать. И естественно, как и у всех, были страхи, что все проплачено и заранее расписано, и это многих пугает. Об этом говорят все вокруг, и это вызывает страх. Но не надо верить этим сплетням! У меня «бабла» не было, я просто пошел, подал заявку, и меня пригласили в «Останкино». Спел Магомаевское «О, море, море» и еще «My Way» на английском. Меня спросили: «А ты можешь арию Мистера Икс из оперетты?» Говорю: «Да, легко». И меня почти до конца послушали… Сам проект очень интересный, а главное, что сбылась большая мечта – возможность познакомиться с Градским! Ведь я вырос на его песнях, и то, что он – тенор, мне это, как баритону, не мешало. У него очень все грамотно выстроено, и сама культура пения – это то, чего у нас в стране нет, ведь у него итальянская школа, и учиться на ней – одно удовольствие. Я счастлив, что попал к Градскому, и до сих пор не могу в это поверить, что занимаюсь с ним! Ведь, знаешь, в жизни тыркаешься в разные места, стучишься в закрытые двери, и вроде бы производишь хорошее впечатление на людей, но про тебя почему-то сразу забывают. Может, такое отношение, потому что я не племянник какого-то крутого дяди? А еще в Москве в основном, к сожалению, гонятся за количеством, а не за качеством…

А Градский, он ценит качество, работает над этим, не хочет, чтобы была халтура, понимаешь? Вот это меня радует, что здесь сталкиваешься с профессионализмом, и конечно, хочется проявить себя максимально хорошо. А в целом, что касается «Голоса», это безумно классно! На репетициях, за кулисами смотришь, как ребята работают, и рот открывается! Если половину из них взять и вывести на эстраду, то уже сейчас они все заслуживают там своего достойного места. Все в разных жанрах, все интересные, и ни одного случайного человека. Ни одного! Хотя зрители любят говорить: «Ой, он не так спел, мог бы и лучше..» Раньше, когда смотрел первый «Голос», я тоже так думал. А когда сам встал, то понял…

– Страшно было?

– Очень страшно! Во-первых, сама атмосфера влияет. Когда ты знаешь, что на тебя смотрят миллионы, от этого внутренне колбасит. Кто-то, конечно, может со своими нервами совладать, а некоторые, видно, что нервничают. Да я и сам тоже безумно волновался! Даже когда Градский уже повернулся, все равно волновался!

Но Александр Борисович мне очень много помогал. Он повернулся практически сразу и начал дирижировать мое произведение, показывал какие-то оттенки. И я максимально это хватал, и это даже заметно по записи. Он уже стал моим наставником, в ту самую секунду, как только повернулся.

– Кто за тебя болеет, кто поддерживает?

– Мама с папой смотрят в Белоруссии по Интернету, потому что там Первый канал не показывает, и конечно, знакомые, друзья, земляки. А здесь моя любимая жена за меня переживает, рядом с ней я за последний год сделал большие успехи. Еще за меня здесь болеют друг, ди-джей Тайлер, и троюродный брат из города Дубны. А в храме батюшка поддерживает! Так, вчера я ходил туда, и батюшка мне привел мирру из Италии, из города Бари, где хранятся мощи Николая Чудотворца. Специально привез, чтобы мазать крестик на лбу, чтобы не так страшно было! В общем, люди поддерживают! И знаешь, самое интересное, что в Интернете, среди комментариев, как обычно, много споров, бывает, и грязь льют, но про меня, слава Богу, комментарии адекватные. И это радует. Я очень восприимчивый человек на такие вещи, поэтому максимально стараюсь абстрагироваться. Меня сравнивают, но без оскорблений. Конечно, Георг Отс арию Мистера Икс исполнил идеально! Но он пел всю жизнь, и это была запись, то есть не было такого волнения, как меня колбасило. Если бы мне сейчас сказали второй раз спеть «Мистера Икс», я бы показал себя намного лучше и с разных сторон, особенно, если бы дали спеть арию целиком.

– У тебя есть кумиры?

– Не могу сказать, что это кумиры, но мне очень нравятся Дмитрий Хворостовский, Йонас Кауфман, Георг Отс, Муслим Магомаев, Ринат Ибрагимов, Гуляев, Ободзинский… То есть люди с хорошей базой, с хорошей школой. Это яркие примеры того времени, и хочется быть их продолжателем. Но только в лице Сергея Волчкова, а не быть чьим-то двойником, а быть, в первую очередь, именно Сергеем Волчковым. И еще хочется, будучи продолжателем, все-таки говорить при этом на языке XXI века, чтобы люди воспринимали. Не хочется коммерции, иностранщины. Она должна присутствовать, например, в виде итальянских неаполитанских песен или английской классики. И, конечно, мечтается петь больше русской музыки, донести русское слово до русского зрителя.

– Вне зависимости от итогов проекта «Голос», какое будущее ты для себя видишь?

– Я сейчас на пятом курсе, вокальное обучение получил. Александр Борисович сейчас помогает, поправляет. Как говорится, век живи – век учись, и для вокалиста это очень точно. И, конечно, после «Голоса» необходимо становление как артиста, надо работать над своим именем, давать концерты, трудиться в направлении оперного искусства, учить партии… И еще у меня мечта – поработать в театре Александра Градского. Почему бы и нет? Мне хочется быть рядом с этим человеком, потому что он очень грамотно направляет меня, я понимаю, что могу ему полностью внутренне довериться. И это радует, потому что мало людей, которым ты можешь доверять. А с другой стороны, я и оперу хочу исполнять, и яркий пример для меня – творчество Дмитрия Хворостовского и его успехи. Он – лицо страны, он ее представляет в Европе и во все мире. Хотя, когда он только начинал, и в 27 лет победил в конкурсе BBC, и стал знаменитым, на родине его нигде не брали, ни в Большой театр, ни куда-то еще. Зато сейчас мы гордимся, что он наш, русский… И мне тоже бы хотелось в будущем представлять интересы России, и петь не только попсу, но и серьезную музыку, например, в Венской филармонии, или хочется, чтобы, как бы это пафосно ни звучало, пригласили в «Ла-Скала», в «Метрополитен», в «Ковент-Гарден», туда хочется стремиться…

– Ты говоришь, что не против шоу-бизнеса. То есть будешь как Николай Басков?

– Я совсем не против шоу-бизнеса. Я тебе скажу честно, я из бедной семьи, вернее, из средней по белорусским меркам и бедной по московским. И у меня никогда не хватит средств, чтобы поехать в Италию обучаться в том же «Ла Скала» или в «Метрополитен». А шоу-бизнес может дать возможность заработать денег, чтобы я мог свободно себе позволить поехать на полгода в Италию – стажироваться, изучать язык. И эта возможность – главное, что касается шоу-бизнеса. Конечно, некоторые скажут, на двух стульях не усидишь, но ведь тот же Муслим Магомаев, он смог быть Королем и тут, и там. Я не стремлюсь петь только оперу, мне бы хотелось исполнять и романсы, попробовать себя везде. Там, где дверь откроется больше, почему нет. У меня не было такой цели – петь, к примеру, только в «Геликон опера» или в театре Станиславского. Я всегда для себя рисовал какие-то ступени выше, выше, выше, а там уже, как повезет. Амбиции требуют стремиться к большему.

Надо мной подшучивают, спрашивают: «А ты вернешься в Белоруссию?» Я отвечаю: «Нет». Я могу съездить туда на рыбалку, я могу туда съездить с концертом в Минск, могу на родине спеть для людей, подарить им кусочек своего тепла, радости, но жить – нет. Там существуют определенные рамки, как и во всех репертуарных театрах. Приходишь туда и работаешь с утра до вечера, разучиваешь партии с восьми до пяти, как на заводе! Я так никогда не хотел. Лучше я буду вкалывать 25 часов в сутки, в течение полугода, но зато я могу позволить себе неделю отдыха. И для этого хочется, чтобы жизнь постоянно бурлила, краски менялись. Наверное, каждый так скажет, кто стремится к какой-то высокой планке. Мой педагог в колледже всегда меня учил: «Бери пример с Елены Исинбаевой!» И я помню это до сих пор! Она первый раз себе ставит планку, например, 5 метров. Не получилось. Ставит вторую планку в пять метров и снова не прыгает. Но потом она берет и ставит себе сразу 5.15 и берет высоту, и ставит олимпийский рекорд! И становится чемпионкой, поставив планку выше.

Я всегда размышляю: «Ну есть же у людей вот эта внутренняя сила воли, внутренняя позиция, что надо, надо стремиться вперед, несмотря ни на какие трудности!» Знаешь, как в песне «И снова на пути стена…», которую поет Лариса Долина. Преодолеешь эту стену – и вот тогда интересно жить. А когда удалось что-то без труда и усилий, то и быстро это растеряешь. А если ставишь какие-то высокие планки, то к ним будешь стремиться, идти и не останавливаться. Меня спрашивают: «Ты же все умеешь, зачем тебе учиться?» А я отвечаю: «Нет, наоборот, я сейчас, сколько с Александром Борисовичем буду общаться, максимально буду брать от него все за этот короткий срок». Я не считаю себя совершенным и идеальным, и мне нужно идти дальше и раскрываться. Мне всего 25 лет, считаю, это и не маленький, и не большой, это нормальный возраст для становления как артиста.

Вечерняя Москва