Может быть, стоит заняться ремонтом мебели… Или частным извозом.

С этой суровой формулы, которая, как утверждают многие специалисты, действительно дает возможность живописцу быть художником, а не попрошайкой,  и началось очередное заседание  «Дискуссионного клуба».

Не удивляйтесь, «звезда» белорусской эстрады Ирина Дорофеева отнюдь не изменила амплуа, она по-прежнему поет, и в нашем «Клубе» выступает скорее как рядовой посетитель выставочного зала или обыкновенный покупатель живописной продукции.

Член Союза художников Беларуси могилевчанка Оксана Евдокименко благодаря своей творческой активности хорошо известна не только у нас в стране. Соображения художницы по теме беседы привлекли «ДК» не меньше, чем ее изящная живопись.

Могилевский художник Сергей Зубов двенадцать лет прожил в Нью-Йорке. Кроме того, он с пристрастием изучал творчество современных художников Европы, Латинской Америки. Не только по книжкам, но и «на ощупь» – в галереях, музеях США, Париже, Риме, Мадриде…

Сергей: – К сожалению, традиционные «холст – масло» сегодня на Западе уже не пользуются особым интересом, спросом. Да, такую картину может купить музей, но вы ведь представляете то количество работ, которое будет реализовано таким образом. А вот в холл учреждения, дома, компании, в банковский офис приобретут скорее какое-нибудь панно, коллаж, объемную инсталляцию. В брежневские времена у нас художники чувствовали себя неплохо, но эпоха госзаказов давно миновала. Художник должен сам стремиться реализовать не только свой исключительно творческий потенциал, но и свою законченную работу, то есть картину.

– Извините, но тогда ведь художник превращается неизвестно в кого – в бизнесмена, торгаша, рекламщика, пиарщика. Как же те высокие цели, идеалы, которым якобы должно служить настоящее искусство в его изначальном, академическом смысле слова? Понимаю, что живописец, который жалуется на отсутствие хорошо оплачиваемых заказов, сегодня тоже вряд ли вызовет ожидаемое им сочувствие. Ему скорее всего напомнят о формуле, с которой мы начали беседу. Но все-таки должна же быть какая-то линия, зона, отделяющая действительно высокое творчество от того, что сегодня называется коммерческим успехом? Как эту зону нащупать, чтобы и творить, и не быть зависимым?

Оксана: – Наверное, каждый художник действует индивидуально и сам находит приемлемый для себя способ существования, который отвечает его творческим и моральным принципам.

– Хорошо, Оксана, давайте конкретизируем – лично вы нашли то, о чем только что сказали, или ждете, когда вам позвонят и предложат нарисовать серию картин, да еще и приличным авансом перед носом покрутят? Про тех, кто может выступить в роли такого фантастического заказчика, мы даже не говорим…

Оксана: – Я нашла и пока ни на что не жалуюсь. Рисую то, что хочу, что мне нравится, и продаю свои работы через галереи в Минске, Гродно, Питере…

– Если не секрет, что рисуете? Изменять своему внутреннему «я» не приходится?

Оксана: – Абсолютно нет. По-прежнему моя любимая тема – это женские образы, и они находят своих почитателей. Те же художники, кто постоянно на что-то жалуется, кто разочаровался в себе и в живописи, наверное, просто не так искали. Сегодня есть много способов проявить себя. Если ты хочешь, то обязательно найдешь.

Сергей: – Здесь не лишним будет напоминание о том, что во всем мире живопись – это большая роскошь. Успешный живописец – это тот человек, который должен кормить и себя, и галеристов, и издателей, и искусствоведов. А это совсем непросто. Например, известный белорусский художник-эмигрант Борис Заборов, мэтр, который более 25 лет живет в Париже, начинал на Западе с того, что рисовал на заказ портреты людей со старых «дореволюционных» фотографий. Галеристы случайно увидели его работы, им это необыкновенно понравилось, и ему предложили контракт, возможность выставлять картины в их галереях. Но однажды он продал свой «модный» холст «мимо» галереи, и контракт расторгли.

– Модная живопись… На ваш взгляд, это ругательное словосочетание?

Сергей: – Если живопись не модная, сегодня ее практически невозможно продать. К примеру, в конце двадцатого века абстракционизм в Штатах стал совершенно непопулярен. Но ведь каждые десять лет вырастает новая генерация художников, многое меняется. Сейчас в Америке возник необыкновенный интерес к абстракционизму так называемой новой волны. Работы в этом направлении нью-йоркских, лос-анджелесских художников, которые родились после 1975 года, пользуются большим спросом.

– Интересно, а какую живопись предпочитает наша уважаемая Ирина Дорофеева?

Ирина: – Вообще мне очень нравятся импрессионисты. Их картины наполнены особой энергией, внутренним светом, трепетом. Мне это импонирует, ведь в музыкальном творчестве ты тоже всегда ищешь подобные краски, чтобы передать свои чувства.

– Современная белорусская живопись вас вдохновляет?

Ирина: – Очень. Обожаю картины с белорусскими пейзажами, белорусской природой. Там ведь бездонная подпитка для творческого человека. Очень люблю работы белорусского художника Виктора Альшевского. У меня даже дома есть мой портрет, вернее, набросок, сделанный им. Кстати, мой дедушка много рисовал, и я по сей день храню некоторые его пейзажи.
– Сергей, насколько мне известно, у вас была достаточно объемная коллекция картин могилевских художников. Как эту живопись оценили американские специалисты?

Сергей: – Да, у нас в Беларуси очень сильная классическая школа живописи, художники имеют основательную базу. Но далеко не все могут быть востребованы временем. Из моей коллекции неплохие отзывы получили картины Александра Суворова, Игоря Беспалова, Александра Титкова, ранние работы Миши Максимова, который чем-то напоминал Клода Моне. Основные претензии касались унылой, невыразительной цветовой гаммы. Великолепно отзывались о гобеленах, но ткачество сегодня практически ничего не стоит, рынок перенасыщен дешевыми работами в этой технике из Латинской Америки, Африки, Азии… Успех – это прежде всего выгодный контракт с галереей. Правда, в большинстве случаев художник тогда попадает в своеобразное творческое рабство.

– Не знаю, лично я диктатуру в творчестве совершенно не приемлю…
Оксана: – А я бы попробовала, почему нет? В конце концов, в любой даже самой сложной ситуации, считаю, можно найти путь к самовыражению. Но для этого нужно обязательно любить то дело, которым занимаешься.

Ирина: – Каждый творческий человек, на мой взгляд, вправе сам определять свою судьбу. И если такой вариант кому-то подходит, он его удовлетворяет, то пусть рисует. Тем более, если у художника нет другого выхода.

– И уж тем более, когда ему сегодня нужен вход. Вход в галереи, которыми мы похвастаться не можем.
Сергей: – В Нью-Йорке, допустим, около четырехсот галерей. Понятно, что сравнение с Могилевом не совсем корректно, но тем не менее. Работа любой галереи целенаправленная, кропотливая, методичная. Это не базар – в галерее специалисты не просто развесят на стенах картины, но и объяснят: какой это стиль, течение, техника, школа, почему именно такая цена, даже каковы ближайшие финансовые перспективы покупателя. Ведь в том же Нью-Йорке никто ничего не покупает, полагаясь только на свой вкус. Представьте себе, там тоже никто не разбирается в искусстве. Для этого существуют эксперты, консультанты.

– Как чувствуют себя в США художники из других стран?Сергей: – Никак. Пробиться в Америке иностранцам практически невозможно. Для общего баланса там есть по пять русских, испанских, французских, итальянских, индийских и еще каких-то художников. Остальные – свои. Галереи могут предлагать любимых авторов – из Африки, Азии… Китайцев стараются тормозить, так как они уже завоевали европейский рынок дешевыми копиями известных мастеров. В отличие от Европы, в искусстве Америка – закрытая страна, там любят в основном только своих. Но у европейских живописцев и взгляд шире, и вкус тоньше, и традиции богаче, ведь, по большому счету, искусство в Америке начало активно развиваться только после Второй мировой войны.

– Что ж, пожелаем и нашим художникам активного развития – чтобы они и лицо сохранили, и на хлеб с маслом заработали!

Могилевские ведомости