“6 и 7 января на предприятиях Минска будут проведены антирелигиозные семейные вечера… Центральный комитет общества воинствующих безбожников выделил около 20 докладчиков… За время антирождественской кампании замечается усиленный рост рядов воинствующих безбожников. В Минске ряды общества выросли на 2.000 чел… 7 января в 8 час. вечера будет проведен Всесоюзный антирелигиозный радиомитинг–перекличка” (“В дни пьяного “рождества” — рабочие были у станков”, 6.01.1931).

Для того чтобы хоть как–то прокомментировать эту выдержку из предвестницы современной “СБ” — газеты “Рабочий”, необходимо как минимум вооружиться чужой мудростью. Что если пойти на воинствующих безбожников со словами Оскара Уайльда? “Прогресс есть претворение утопий в жизнь”, — сказал он когда–то, и разве в чем–то был не прав?

Немногие знают, что в первые годы после Октябрьской революции советская власть установила несколько праздничных (1 января — Новый год, 22 января — день 9 января 1905 года, 12 марта — день низвержения самодержавия, 18 марта — день Парижской коммуны, 1 мая — день Интернационала, 7 ноября — день Пролетарской революции), а также несколько нерабочих, но не праздничных дней, в число которых вошли дни пяти наиболее почитаемых праздников Православной церкви (Крещение Господне, Благовещение Пресвятой Богородицы, Пасха (пятница и суббота Страстной, понедельник и вторник Пасхальной недель), Успение Пресвятой Богородицы, Рождество Христово). И только в 1929 году в список выходных для трудящихся были внесены существенные изменения. Вместо “праздников” вводился термин “революционные дни” (22 января — “день памяти 9 января 1905 года и памяти В.И.Ленина”; 1 и 2 мая — “дни Интернационала”; 7 и 8 ноября — “дни годовщины Октябрьской революции”), а в день Нового года и дни всех религиозных праздников было велено производить работу на общих основаниях…

Долгие годы праздники было принято отмечать новыми трудовыми свершениями. Вот что сообщали об этих процессах корреспонденты “Советской Белоруссии”:

“На Минском радиозаводе сконструирован опытный образец комбинированного телевизора “Беларусь–2″. Он состоит из телевизора с экраном средних размеров, который не требует особой увеличительной линзы, как телевизоры некоторых других марок. Кроме того, имеется трехдиапазонный приемник, который работает на коротких, средних и длинных волнах. Телевизор снабжен также проигрывателем, рассчитанным на пользование как обычными, так и долгоиграющими пластинками” (“Комбинированный телевизор”, 6.01.1956).

***

“На окрашенных в черный цвет фильмоскопах красуется слово “Минск”. Это — марка. Фильмоскопы, используемые в системе дошкольных учреждений, а также в домах культуры, избах–читальнях и т.п., производит промышленный комбинат Фрунзенского района г. Минска. Чтобы освоить этот простейший демонстрационный аппарат, нужно было прежде всего наладить производство линз. Линз в фильмоскопе несколько, они служат как бы глазами аппарата. При комбинате был создан цех по выпуску оптических линз” (“Минские фильмоскопы”, 8.01.1957).

***

“Рабочее место сталевара, кузнеца, слесаря, фрезеровщика — это второй дом, в котором он проводит треть своей жизни. И нам, конечно, не безразлично, каково состояние этого дома. Для советских рабочих не все равно, ценой каких усилий и затрат выполняются показатели плана. Вот почему … НОТ нужна и рабочему, и командиру производства, и государству” (“НОТ — в каждый цех”, 7.01.1970).

***

“В отдаленные полесские деревни и села Гомельщины новый, 1967 год принес замечательный подарок — завершена электрификация всех населенных пунктов Лельчицкого, Ельского и Наровлянского районов. Бывшая полесская глухомань озарена морем электрических огней. Почти сто тысяч лампочек Ильича дарят людям свет. Эту трудовую победу строители, монтажники и энергетики Гомельщины посвящают славному юбилею — 50–летию Советского государства” (“Свет над Полесьем”, 6.01.1967).

***

“На дорогах Белоруссии и Украины закончены испытания трехместного легкового микролитражного автомобиля. “Кристалл–Р5”, как назвали его конструкторы Белорусского института механизации сельского хозяйства, совершил пробег протяженностью в 5 тысяч километров. Высота кузова этого автомобиля, изготовленного в творческом содружестве с работниками минских мотовелосипедного и авторемонтного заводов, — 75 сантиметров, а общая высота машины по ветровому стеклу — 1 метр 20 сантиметров. Каркас кузова сделан из легкого уголка и имеет панельную обшивку, выкроенную из плоского листа. Автомобиль снабжен помещенным сзади двигателем воздушного охлаждения мотоциклетного типа мощностью 36 лошадиных сил и складным тентом. В “Кристалле” применены узлы и детали трансмиссии и подвески от машины “Москвич”. При снятой крышке багажник может превратиться в два дополнительных пассажирских места. Устройство на заднем буфере предназначается для небольшого прицепа. “Кристалл” — родной брат недавно созданного в этом учебном заведении пневмогусеничного трактора “Эврика”. Машину спроектировала группа научных работников, которые на общественных началах анализируют архитектуру современных автомобилей и тракторов и предлагают новые пути создания недорогих и красивых по форме кузовов” (“Автомобиль–крошка “Кристалл”, 8.01.1966).

Прогресс есть претворение утопий в жизнь. В попытке узнать судьбу первого белорусского легкового автомобиля (таким вполне почетным титулом современные историки могли бы назвать крошку “Кристалл”) связался с БГАТУ, однако в Белорусском государственном аграрном техническом университете, как ныне гордо именуется бывший БИМСХ, сказать что–то конкретное о собственном достижении не смогли. Неужели советский технологический прогресс тоже был утопией? Надо бы спросить об этом у воинствующих безбожников. Вот только где их сейчас найдешь?

Сергей ГОРДИЕНКО, СБ