Изучая данные Европейского Совета по Международным отношениям, наши региональные аналитики и национальные отделения выявили ряд тенденций, которые, по нашему мнению, могут оказать влияние на процессы в Европе, ее близлежащих территориях и всего мира в 2012 году.

Мы приводим десять тех, которые, как мы думаем, имеют хорошие шансы проявить себя, и одну, которая признается многими, но, в нашем представлении, не приведет к особым последствиям. Если мы упустили нечто, достойное обсуждения относительно того, что может произойти в 2012 году, пожалуйста, напишите нам по адресу press@ecfr.eu со своими прогнозами на 2012 год, и мы разместим лучшее в блоге в Новом Году. В конце концов, если по 2011 году уже можно о чем-то судить, то, как гласит правило, ничто не является столь непредсказуемым, как ближайшее будущее.

Желаем приятно провести праздники!

1. «Европейское столкновение цивилизаций»

Хотя истинная причина кризиса кроется в структурных дефектах, заложенных при создании единой валюты, которая не имеет общего бюджета, европейцы Севера, как правило, объясняют проблемы евро противоречием между финансово-ответственным Севером и безответственным Югом. Страны Юга, с другой стороны, считают себя обманутыми перед лицом, как им кажется, ограниченной и условной солидарности Севера — в этом они видят часть проблемы. Они ощущают, что внесли свой вклад в успех Германии в течение последнего десятилетия, покупая немецкий экспорт — например, автомобили. Франция, тем временем, оказалась посередине — в положении, которое политолог Сэмуэль Хантингтон назвал «разорванной страной» (как Турция в столкновении между Западом и исламом). Она хочет быть частью Севера – там, где власть сменяемая, но ей грозит опасность стать частью юга.

Факты не всегда подтверждают это культурное осмысление кризиса – например, именно законопослушные немцы нарушили Пакт стабильности и роста, в то время как испанцы соблюдали его положения. Впрочем, как гласит изначальный тезис Хантингтона, это рискует превратиться в самоцель, что приводит к решениям, которые, возможно, не имеют смысла с экономической точки зрения – таким, как коллективное самоограничение, которое, по утверждению кейнсианцкв, приводит к стагнации.

2. Германия заново открывает себя как европейскую страну

Нервозность распространяется, развивающиеся рынки, которые были драйвером мировой экономики (и экспорта Германии), начали давать сбои, и Германия, наконец, стала в полной мере ощущать все последствия кризиса. Недобор лимита подписки на ноябрьском аукционе облигаций и угроза понижения рейтинга с позиции ААА меняют повестку дебатов в Германии, открывая двери как для еврооблигаций, так и для Европейского центробанка (ЕЦБ) в качестве полноправного кредитора в последней инстанции.

3. Европа по-британски, но без Британии

В то время, как Британия покидает сцену через выход справа, Европа начинает переходить ко многим вещам, за которые Лондон боролся так долго и упорно (наряду с элементами большего федерализма). Это, в частности: повышение роли национальных правительств и парламентов; выход Европы за пределы первоначальных границ; либеральные структурные реформы экономик Юга; относительное ослабление влияния центральных институтов, таких как Еврокомиссия. Собственная маргинализация, которая началась с отказа Джона Мейджора от Маастрихта в 1991 году, могла обрести структурный характер, поскольку разделенная коалиция Великобритании всеми силами пытается примирить две свои цели – засвидетельствовать успех евро и удержать в узде заднескамеечников тори, настроенных евроскептически, которые, похоже, стремятся провести идею референдума о входе-выходе в отношении евроструктур.

4. Китай вынужден обратиться к Большой финансовой тройке для защиты своих резервов

Несмотря на все разговоры о смене власти на востоке, что-то здесь упустили из виду. 43% экспорта Китая направляются в Европу или США, и более 90% его валютных резервов хранятся в долларах или евро. Какие бы ни велись разговоры о финансовом влиянии Китая на США и о его потенциальной роли «белого рыцаря» (дружественный инвестор, стремящийся к развитию акционерной компании – прим. перев.) в проблемных странах-членах ЕС, правда заключается в том, что Китай нуждается в западных рынках и опасается за судьбу своих валютных резервов. В 2008-2009 годах, а затем в ноябре 2011 года западные центральные банки (ЕЦБ, ФРС, Банк Англии и Банк Японии) спасли мировую экономику от кризиса ликвидности. Европа выстраивается в очередь за 200 миллиардами евро МВФ, и США подает сигналы о готовности увеличить эту сумму. Китай, как государственный кредитор номер один в мире, может обратиться со своими должниками к странам Большой финансовой тройки по поиску совместного решения, а может и безучастно наблюдать, как должники создают ликвидность и снижают стоимость своего долга.

5. Стремление России захватить Европу (и банки)

Несмотря на стремление к политической либерализации и модернизации экономики (как видно по результатам выборов в декабре и последующим уличным протестам), возвращение Путина предвещает ползучую брежневизацию России и возрождение отупляющего авторитаризма. В ответ на это мобильный капитал бежит и ищет безопасного убежища в Европе – в частности, активы, которые нуждаются во вливании капитала со стороны – и российские деньги присоединяются к китайским в новой схватке за Европу .

6. Ремилитаризация Европы

Мягкая сила Европы подверглась испытанию в ходе текущего экономико-политического кризиса, в то время как Ливия и потенциальный конфликт в треугольнике Сирия-Израиль-Иран показывают, что согласованный военный ответ по прежнему имеет реальную ценность в многополярном мире и пост-американской Европе. По мере того, как режим жесткой экономии кусается все сильнее, правительства по всей Европе, наконец, признают, что их выбор заключается в том, чтобы разделить ответственность или проиграть, и делают выбор в пользу первого. Поскольку путинская риторика продолжает усиливаться, а сомнения по поводу надежности американского оборонного участия в Европе нарастают, Франция и Великобритания могут осторожно предложить своим европейским партнерам расширить англо-французский ядерный зонтик.

7. Китай допускает политическую конкуренцию при укреплении авторитаризма

В Пекине нарастает конкуренция в преддверии смены семи из десяти членов Постоянного комитета Политбюро (президиума китайской политики). Конкуренция ведется, к примеру, вокруг таких вопросов, как экономическое развитие, а соперниками выступают приверженцы чунцинской и гуандунской моделей и их серьезного влияния на будущий курс Китая. В то же время, на социальную напряженность и конфликты внутри китайского общества отвечают привычным способом – авторитарными методами.

8. Возврат атлантизации Турции

Почувствовав пределы своих региональных стратегий, столкнувшись с возможностью потрясений вокруг Ирана, ощутив дискомфорт в отношениях со своими соседями и бывшими союзниками, такими как Сирия и Израиль, и замедление экономического роста, которое обескровило ее недавнее возрождение, Анкара вынуждена все это переосмыслить. Однако, она обращает свой взор не к Европе, а через Атлантический океан, к США. Одной из ключевых тенденций является выработка внешней политики в отношении смены режимов в других странах Ближнего Востока и Северной Африки: например, когда Эрдоган объявил политический ответ по Сирии (включая санкции), он был более согласованным с США, чем с Европой. От вывода американских войск из Ирака растут акции Турции, как ключевого регионального союзника Вашингтона.

9. Прирученное Братство

Братья-мусульмане становятся наиболее удобными и полезными партнерами для Запада на новом Ближнем Востоке, особенно и вопреки логике для США. Братство оказывается весьма простым, мягким и политически одомашненным движением до тех пор, пока западные державы не подталкивают его к определенным гражданским свободам и вопросам, связанным с Израилем (и даже в этом случае Братство не доводит ситуацию с Израилем до крайности). В свою очередь Братство видит, что Запад благодарен ему за противостояние диктаторам и помощь в свержении Асада в Сирии. Оно предпочитает консолидировать власть, а не расширять и углублять революцию. (Существует, однако, опасность того, что замедление экономического развития подтолкнет такие режимы к усилению радикализма – если у них не будет хлеба, они обратятся к шариату – и, не исключено, к более антиизраильским настроениям, что ограничит возможности сотрудничества.)

10. Идеальный иранский шторм

Хотя в предыдущие годы Иран и потенциальный конфликт с его участием так и не проявились, на 2012 год выстраиваются потенциально опасные комбинации сил. Во-первых, это израильское руководство, придерживающееся жесткой линии, которое установило свои собственные уровни опасности в отношении ядерной программы Ирана. Во-вторых, все более нестабильное поведение Ирана, опасающегося того, что регион отворачивается от него (есть проблемы в Сирии, и ХАМАС движется все дальше в объятья региональных Братьев-мусульман и даже идет на сделки с Израилем). В-третьих, против Ирана проводятся все более дерзкие «секретные» операции, провоцирующие Тегеран на ответные действия. В-четвертых, вывод американских войск из Ирака может облегчить как вариант пересечения воздушных границ для атак, так и вероятность ответного удара против сил США. И, наконец, электоральный цикл США не позволит их администрации проявить слабость в отношении Ирана или разногласий с Израилем. Эти факторы могут привести нынешнее правительство Нетаньяху, подстрекаемое ободряющими новостями в Персидском заливе, к мысли о том, что сейчас лучшее время понудить Америку нанести удар.

А вот чего не будет.

Не произойдет молодежных волнений. Молодежь Европы ощущает на себе всю тяжесть жесткой экономии и рецессии, она протестует шумно, но не в состоянии оказать влияние на большую политику. Разбивая палатки, основывая одиночные протестные группы, такие как Пиратская Партия, и лайкая в Фейсбуке, она не обретает той силы голосования, которой пользуются пенсионеры в Европе, занятые разведением своих подъемных мостов.

inoСМИ.Ru