Только здесь проводятся серьезного уровня турниры по культуризму и армрестлингу. Здесь есть свой театр, своя телестудия. И свой храм. О том, как живется гражданам, отбывающим наказание в ИК-2, мы узнали, побывав там накануне Дня колонии, который отмечался в минувшую пятницу.

Дни считают “до звонка”

Свое койко-место, приличный обед, возможность работать и культурно отдыхать — все это есть у обитателей учреждения, размещенного на площади в 18 гектаров. Но ни один из тех, с кем довелось пообщаться, не сказал, что хотел бы здесь задержаться. О причине можно и не спрашивать: в тюрьме, какой бы прогрессивной она ни была, нет главного — свободы.

Сергей из Минска, экономист по специальности, сидит за убийство на бытовой почве седьмой год. Он дневальный, как и его земляк Дмитрий, которого доставили сюда в сентябре из СИЗО. Парень получил три года за драку в нетрезвом виде. Эти молодые люди следят за режимом и порядком в жилых секциях, “чтобы инцидентов не было”.

Индивидуальный предприниматель Валерий Валентинович, 56 лет, получил срок за мошенничество. Сейчас работает контролером ОТК в цехе деревообработки. Андрей из Гомеля попал сюда за кражу и подделку документов. Сергей Иванович, с которым мы познакомились в хлебопекарне, отсидел 12 лет за убийство. “Убийство по неосторожности” — по такой статье отбывает срок пенсионер Иван Антонович, которого мы встретили в местной библиотеке. Практически все говорят, что жизнь в колонии похожа на “общежитскую”. Медики принимают даже во внеурочное время. Но все считают дни “до звонка”, и для всех “УДО” — условно-досрочное освобождение — самое желанное слово.

Кто на хозяйстве, а кто – в ШИЗО

В бобруйской колонии нет рецидивистов. Все осуждены к отбыванию наказания в учреждении закрытого типа впервые. Сроки пребывания — от нескольких лет до четверти века. Возраст — от 18 до 75 лет. Отряды друг от друга изолированы.

После того как вновь прибывшие пробудут две недели в так называемом карантине, чтобы пройти обследование на предмет наличия каких-либо инфекций, они распределяются по отрядам. Отряд хозяйственной обслуги и “карантин” размещаются в стороне от остальных.

Осужденные передвигаются в границах своего локального участка только в сопровождении старшего бригадира. В колонии есть своего рода тюрьма в тюрьме — помещения камерного типа и штрафной изолятор, куда попадают за грубые нарушения внутреннего распорядка, в частности, конфликты между осужденными. Есть такие, что проводят в ПКТ до полугода.

Здесь можно окончить школу, получить рабочую специальность. Нельзя иметь при себе мобильный телефон, нож, вилку, наличные деньги. Заработанное на производстве в размере 25 процентов перечисляется на карточку. Остальные средства идут на оплату питания, коммунальных услуг, алиментов и т. д. Деньги тратят в местном магазине, выписывают прессу. Один из осужденных седьмого отряда, как рассказал нам зав. библиотекой, выписал на полгода разного рода периодических изданий на 480 тысяч рублей.

Промзона в зоне

Многое в колонии сделано руками осужденных — деревянные фигурки бобров, картины, иконы, внешняя и внутренняя отделка помещений.

Замполит колонии Олег Заплитный, знакомя нас с производством, рассказал, что работу здесь стараются по возможности найти всем. Промзона солидная: есть швейное предприятие, цех деревообработки, участок по изготовлению военной атрибутики. Администрация держит контакт с “Беларусьрезинотехникой”, “Агромашем”, “Химволокном” и даже МАЗом, которые здорово в этом вопросе подсобляют, хотя самим непросто.

Отбывающие наказание граждане шьют шапки, телогрейки, матрасы, постельное белье, изготавливают скрепки, гвозди, сетку-рабицу. Нам довелось попробовать горячего тюремного хлеба с хрустящей корочкой, который здесь выпекают сами. А еще выпускают свои макароны и даже перловку — из ячменя.

Собственную котельную топят отходами деревообработки. В перспективе здесь собираются заняться производством брикета из опилок.

Во главе отряда — девушка

В мужском коллективе сотрудников колонии есть несколько женщин. Это медработники, представители кадрового аппарата, спецотдела, а также оперуполномченная оперативного отдела. Не совсем обычный для колонии факт: руководитель отряда мужской зоны — девушка. Татьяну Сушкову когда-то выбрали из числа гражданской молодежи для поступления в Академию МВД. В нынешнем году она вернулась сюда с дипломом. Граждане уголовники называют начальницу по отчеству — Борисовна. Татьяна говорит, что сложностей в работе со спецконтингентом хватает. “Приходится искать и находить подход к каждому из 105 вверенных мне суровых мужчин. С помощью штатных сотрудников, конечно”.

Не навреди

Практически ежемесячно в колонии регистрируются браки. Невесты — из тех, что остались ждать на свободе или так называемые заочницы, с которыми “списались” оступившиеся представители сильного пола. Долгосрочные свидания в специально оборудованном помещении — до трех суток, краткосрочные — под контролем администрации.

“Свобода заключается в праве делать все, что не вредит другим”. Смысл этой философской фразы, крупным шрифтом выведенной на одной из стен колонии, им придется постигать всю оставшуюся жизнь.

— Работа по подготовке наших подопечных к возвращению в общество начинается с первых дней пребывания в колонии, — говорит начальник учреждения Александр Какунин. — А за полгода до освобождения каждый из них проходит школу реадаптации. Высокий забор по-разному действует на людей, которые практически начинают изучать жизнь сначала. На сегодня у нас более двух с половиной тысяч осужденных, и мы хотим, чтобы в места заключения они больше не возвращались. Есть немало положительных примеров, когда отбывшие срок включаются в нормальную жизнь. Подтверждение тому — благодарственные письма их родителей.

…Несколько лет назад в храме, расположенном на территории учреждения, замироточила икона Иоанна Кормянского. Священники говорят, что это хороший знак.