Совсем недавно ко мне зашла обаятельная, улыбающаяся женщина и, поздоровавшись, поведала, что она, коренная быховчанка, уже очень давно не живет в нашем городе, а обосновалась в городе Калининграде России с мужем, морским офицером. Зовут ее Лидия Довыденко.
Ближе познакомившись с Лидией Владимировной узнал, что она в 1975 году успешно окончила историко-филологический факультет Гомельского государственного университета, а с 1996 года работала в средствах массовой информации РФ. Кандидат философских наук, член Союза журналистов и член Союза писателей Российской Федерации, автор десяти книг по истории янтарного края. И вот зашла в редакцию «Маяка Прыдняпроўя» — газету, с которой сотрудничала юнкором в далекие школьные годы. А теперь, приехав в гости к родственникам, принесла свою книгу «Гумилевская осень», изданную в Калининграде в 2009 году, с дарственной надписью: «Дорогой газете «Маяк Прыдняпроўя» с благодарностью и пожеланием всех благ от автора». И подпись, датированная 4 июля нынешнего года.

Даже для неискушенного в русской литературе человека понятно, что книга посвящена выдающемуся поэту Николаю Гумилеву, а в данном конкретном случае — Гумилевским местам в Калининградской области, которая раньше называясь Восточной Пруссией, принадлежащей Германии. Так вот на прусской территории Николай Степанович участвовал в боевых действиях во время Первой мировой войны.
Для меня эта страница в его биографии была чистой, ибо в школе, когда учился, о творчестве Гумилева даже не вспоминали, а занимаясь на заидеологизированном факультете журналистики БГУ им. Ленина в конце 70-х годов прошлого столетия, его только немножко коснулись.
Теперь у меня появилась отличная возможность прикоснуться к жизни и творчеству настоящего мастера поэтического слова еще раз.
Всего десять суток, с 17 по 27 октября 1914 года провел поэт на территории нынешней Калининградской области в качестве вольноопределяющегося лейб-гвардии Уланского полка, но их сполна хватило, чтобы перевернуть свое мировоззрение, духовный мир. Поэтому и приводит опытный краевед и писатель Довыденко гумилевские строки уже в начале книги:
Я знаю, что деревьям, а не нам,
Дано величье современной жизни,
На ласковой земле, сестре звездам,
Мы — на чужбине, а они в отчизне.
Восточная часть прежней Восточной Пруссии отличалась обилием церквей — впечатляющих строений из темно-красного кирпича, спроектированных известными архитекторами. Потом, в годы Великой Отечественной войны, точнее Второй мировой войны многие церкви исчезли в ее пучине, но многие и остались.
Упоминается Ширвиндтская церковь Святого Иммануила, представлявшая, по словам автора, неготическое строение, устремленное к небу двумя башнями высотой 56,3 метра, наполненное музыкой органа, величественное и прекрасное, ушло в вечность. Церковь обозначала самую восточную точку Германии. Это было замечательное творение Августа Штюлера, краса и гордость не только Ширвиндта (города — Н.Л.), но и всей Восточной части Германии. Неизвестно, входил ли Гумилев тогда в уже несуществующий сейчас храм, однако в 1919 году он написал волнующее душу стихотворение «Евангелическая церковь», сравнивая великолепный храм с кораблем, когда из него вышел. Возможно, виртуально:
…Когда я вышел, увидали
Мои глаза, что мир стал нем,
Предметы мира убегали,
Их будто не было совсем.
И только на заре слепящей
Где небом кончилась земля,
Призывно реял уходящий
Флаг неземного корабля.
Поселок Победино находится в 11-ти километрах от райцентра Краснознаменска. Тогда этот поселок назывался Шилленен. В октябре 2002 года здесь открыли памятник Николаю Гумилеву, ибо он воевал в этих местах, что доказал доктор исторических наук, профессор Геннадий Кретинин. И местная учительница химии, автор двух поэтических сборников Нина Ивановна Цветкова, в этой связи написала замечательное стихотворение:
Мы тебе подарим эту осень.
Нам нисколько золота не жаль.
Все цветы оставшиеся бросим
На твою гранитную скрижаль.
Грудь свинцовой пулею пробита,
Кровь горит на листьях октября…
Сердце у тебя не из гранита,
Но стихи ты сочинял не зря.
В каждом слове Божья искра тлеет,
Животворный теплится огонь.
Он твоих читателей согреет,
Как живая теплая ладонь.
Позади и распри, и раздоры,
Только нам тебя уж не вернуть.
С высоты на русские просторы
Постарайся хоть разок взглянуть.
Посмотри, как Родина красива
В ожерелье голубых озер.
О тебе, тоскуя, плачет ива,
И горит рябиновый костер.
Мы тебе подарим эту осень,
Золото берез и тополей,
Зелень малахитовую сосен,
В синем небе песню журавлей.
Надо сказать, что сын статского советника Николай Гумилев еще в 1907 году получил освобождение от воинской повинности по болезни глаз (астигматизма), но он добился принятия на службу в армию добровольцем. 30 июля 1914 года получил медицинское свидетельство, разрешающее стрелять ему с левого плеча, целясь левым глазом.
Почти флегматик по характеру, поэт был храбрый в боях, за что его наградил государь двумя Георгиевскими крестами.
Лидия Довыденко пишет: «Воин Николай Гумилев наблюдает разность в менталитетах воюющих. Так, он рассказывает, как прусский улан был пойман в плен только потому, что, уходя от погони, объезжал все канавы и кусты, при спусках замедляя аллюр, тогда как русские лейб-уланы скакали через все эти препятствия напрямик. Он замечает разность во владении и использовании оружия. Немецкие уланы пикой кололи, держа ее не зажатой между рукой и боком, а на весу, что не обеспечивало должной силы удара… Стрелять с коня германские кавалеристы в отличие от русских тогда, в 1914-м, не умели». В «Записках кавалериста» автор отмечает: «…наши уверяют, что германские кавалеристы не могут сами сесть на лошадь. Например, если в разъезде десять человек, то один сперва подсаживает девятерых, а потом сам садиться с забора или пня. Конечно, это легенда, но легенда очень характерная. Я сам видел однажды, как вылетевший из седла германец бросился бежать, вместо того, чтобы опять вскочить на лошадь».
Писем, стихов в прусский десятидневный период Гумилев не сочинял, а есть письма, написанные накануне и после. Они адресованы всем известной Анне Ахматовой, своему другу Михаилу Лозинскому, его ответы на фронт. В письме Ахматовой Николай Степанович писал:
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что господне слово
Лучше хлеба питает нас…
Поразительно точно, образно передает поэт атмосферу боя, когда их лейб-гвардии Уланский полк отошел из Восточной Пруссии в Ковно на отдых.
Как собака на цепи тяжелой,
Тявкает за лесом пулемет,
И жужжат шрапнели, словно пчелы,
Собирая ярко-красный мед…
Это стихотворение написано непосредственно после событий в районе уже упомянутого мной Ширвиндта, других населенных пунктов, а напечатано 23 декабря 1914 года в журнале «Отечество».
Истинный патриот своего Отечества Николай Гумилев владел словом настолько великолепно, настолько искренно, что написал стихотворение «Слово», ставшее по мнению автора книги «гимном живому от Бога слову»:
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом.
Словом разрушали города.
И орел не взмахивал крылами.
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.
Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку.
Тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что Слово это — Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчелы в улье опустелом.
Дурно пахнут мертвые слова.
В стихах Николая Гумилева чувствуется сила духа, мощь творческого воображения и поэтического самовыражения героики, патриотизма того времени. Поэтому автор книги о Гумилевских местах в Калининградской области, писательница Лидия Довыденко и делает закономерный вывод: «Гумилев — один из редких поэтов, кому удалось сказать о том, что человек, признавая ценностями лишь то, что можно «съесть, выпить, поцеловать», не доразвился, душа его спит. Люди малы, и они растворяются в грандиозности Вселенной. Человек становится слепыми ничтожным, если закрыт для Божественного и Прекрасного, но может стать деятелем, если стремится выполнить свое предназначение».
Гумилев свое предназначение выполнил сполна, хотя жизнь его трагически оборвалась в 35 лет. Сам он считал, что умрет в 53 года, часто повторяя во время войны: «Меня не убьют, я еще нужен». Не уберегли.

Николай ЛЕВЧЕНКО,  член Союза писателей Беларуси.