Стоит только отправиться из Могилева по шоссе в любом из направлений, как сразу же за городской чертой начинается лес, и на обочину по пути следования нередко выходят лоси, косули и выводки диких кабанов, зайца и лисицу можно встретить даже в Печерском лесопарке.

Когда-то очень давно охота на диких животных была основным занятием наших предков, но постепенно утратила свое промысловое значение и к XIX веку в аристократической среде приобрела спортивно-церемониальный характер, в дворянско-буржуазной — спортивно-любительский, а в мещанском и крестьянском сословии стала малозаметным и далеко не главным занятием, дававшим довесок к обеденному столу. Охотничий азарт и сильное возбуждение в добыче зверя стали сдерживаться законодательством и специальными органами, и сейчас убийство животных на мясо вызывает резко отрицательную реакцию, в том числе и среди охотников-спортсменов.

Рыси на городских улицах

В прошлом хищные звери также навещали Могилев, к удивлению жителей города. В «Хронике города Могилева» Трофима Сурты и Трубницких мы можем прочитать: «Года 1686. В Могилеве, в самом городе, было много рысей, которых несколько десятков убито и в предместье, и в городе несколько убито, а это наверное из-за необычайно больших снегов (ибо в эту зиму хозяйничали щедрые снега и лютые морозы), что не могли мышковать, а возможно также и по какой-либо другой причине». Или же. «Года 1708. Сентября 2 дня дикий медведь, довольно большая махина, чернющий, блестящий, шерсть на нем была малая (так как его убитого привезли к ратуше, что мы сами видели), прибежал после восхода солнца в город, задрал в саду мальчика, ранил женщину и удрал в Шкловскую браму. А когда в одном саду улегся, обступили его люди с мушкетами и убили, и привезли на возу к ратуше. Было это чудовище на людское удивление, но старейшие люди увидели в этом дурной знак».

Тогда, в конце XVII века, в окрестных лесах водились многие редкие сегодня виды животных, и на могилевском рынке задешево можно было купить утку или тетерева, но медвежья полость стоила 7 злотых, 40 горностаев — 26 злотых, 40 лисиц — 0,1 злотого, а пара соболей — 400 злотых.

На охоту — с дворняжкой

К рубежу XIX— XX веков охота на территории Могилевской губернии и среди жителей ее центра приобрела привычные для нас формы. «Охота для помещиков, — сообщал страстный охотник из губернского Могилева А.Свидерский, — городских жителей и чиновников составляет приятное препровождение времени в часы, свободные от занятий; для крестьян же она служит подспорьем в хозяйстве. Определить точную цифру лиц, занимающихся охотою, невозможно, во всяком случае их число не превышает пяти—шести тысяч человек. При охотах употребляются ружья различных систем — помещиками и более зажиточными из чиновников скорострельные, заряжающиеся с казенной части, а более бедным классом горожан и крестьянами — заряжающиеся с дула или шомпольные… В Могилевской губернии страстных охотников, т.е. охотников по призванию, умеющих подыскивать места нахождения дичи и знающих основательно дело охоты, немного. Охота с гончими на зверя ныне почти не существует; бывшие охотники помещики, имевшие когда-то стаи хороших гончих и борзых, теперь держат два — три смычка, и то большею частью ублюдков, умеющих тявкать только по зайцам; крестьяне же довольствуются дворняжками, сопутствующими им на охоте как за зверем, так и за птицею».

Засада на медведя

Особенно опасной, но и интересной считалась охота на медведя. Этот зверь, по большей части безнаказанно, более всех других лесных обитателей досаждал крестьянам. Он мог напасть на пасущихся коров и лошадей, задрав при этом пастуха, прийти на пасеку и разорить улья, залезть в поле, засеянное овсом, и досыта полакомиться колосьями, до смерти напугать крестьянских детей, собиравших в лесу грибы и ягоды. Крестьяне хорошо изучили все медвежьи повадки, они знали медвежью привычку не съедать до конца убитое животное, а зарыть его в яму и ждать, пока то не начнет разлагаться. У ямы устраивалась засада, не всегда безопасная для стрелка. Иногда на дорожке к пасеке, куда повадился медведь, охотники устанавливали по обеим ее сторонам ружья с взведенными курками, соединив их собачки шнурком, и когда медведь задевал шнурок, раздавался выстрел. Зимой зверя подымали из берлоги, но при этом охотники рисковали собственными жизнями, зная, что в объятиях раненого хищника мало шансов уцелеть.

Значительный ущерб крестьянским хозяйствам причиняли волки. По официальным данным, в Могилевской губернии с 1870 по 1874 год эти хищники истребили 22672 головы крупного и 45044 головы мелкого скота, а в следующих 1874 и 1875 гг. зарезали 16005 лошадей и коров, 45565 телят, жеребят, овец и свиней, 14035 гусей и уток и 5879 дворовых собак. На серого силами нескольких деревень летом устраивались облавы, а зимой охотники приманивали хищников падалью или же устраивали охоту с поросенком. Особых результатов охота на волков не приносила, и до сих пор волк и человек непримиримые антогонисты.

Крестьяне предпочитали лосей

Иное дело лось. Это животное могло обеспечить мясом крестьянскую семью на долгие месяцы. «Крестьянин никогда не пропустит возможности убить лося, — читаем мы в «Опыте описания Могилевской губернии», — несмотря на то, что это достигается нелегальным путем, а только посредством смелого браконьерства. Вооруженный плохою, с березовою белою ложею одностволкою, с плетеною из лыка котомкою, по местному названию «кошель» за плечами, в которой припасена краюха хлеба, а иногда и кусок сала, с ножом у пояса и с трубочкою с кисетом в кармане, крестьянин по целым суткам бродит в снегу и по болотистым топям, идя по следу животного в большом помещичьем лесу. Приближаясь к отступам (низкие, мокрые, густопоросшие места) и замечая по свежеобгрызенным веткам молодого осинника, липняка, ельника или лозы или по свежести самого следа, что лось должен быть недалеко, он удваивает осторожность, лавирует, старается подойти к животному очень близко и, большею частью, стреляет всегда в упор, а потому без промаха. Коль скоро лось упал, он тотчас распарывает ему брюхо и вынимает все внутренности, очищает желудок от находящейся в нем пищи, потрет немножко снегом и укладывает вместе с печенью, легкими и почками в свой кошель; потом снимает шкуру, разрезает мясо на куски, а ночью, по частям, тихонько сносит все домой. Из свежих внутренностей и головы варит похлебку, мясо солит впрок, а шкуру подвялит и осторожно продает на ближнем базаре или торжке… На лисиц, выдр, куниц, барсуков, белок, рысей, диких коз и кабанов редко бывают охоты. Чаще всего эти звери составляют случайную добычу охотников, как крестьян, так и любителей».

Браконьеров пороли розгами

Главным препятствием к рациональной организации охотничьего дела в губернии являлось браконьерство, а главными браконьерами выступало все то же крестьянство, которое признавало запрет охоты посягательством на естественное право, принадлежащее каждому человеку. Современники из числа охотников-любителей из губернского центра отмечали, что крестьяне были абсолютно невосприимчивыми к красотам природы и смотрели на нее, как на бесплатную кладовую. Закон запрещал ружейную и какую-либо иную охоту с 1 марта по 29 июня. Однако его исполнение возлагалось на низовую сельскую администрацию, то есть на тех же крестьян. «Устав о городских и сельских хозяевах» (ст. № 544) предоставлял возможность волостному суду по ходатайству сельского старосты привлекать недобросовестных охотников к 6-дневным общественным работам или 7-дневному аресту,  денежному взысканию — до 3-х рублей или наказанию — 20 ударов розгами.

Наиболее последовательные сторонники организации охотничьего дела в Могилевской губернии на разумных началах предлагали привлечение губернской и уездной полиции, волостной администрации и самих охотников-любителей к регистрации всех владельцев охотничьих ружей по волостям и уездам и полного воспрещения охоты на копытных животных с 1 августа по 1 мая. В дальнейшем охотничье законодательство только ужесточалось, и штраф за самовольную охоту на помещичьих землях достигал 25 рублей. 3 февраля 1892 года в Российской империи были приняты «Правила об охоте». Они гласили: «Право пользования охотой, признанное принадлежностью земли, предоставляется: а) в частных имениях — владельцам, в пределах их имений, и другим лицам, получившим от них письменное на то дозволение; б) на землях сельских обществ — сельскому обществу, выдающему как отдельным крестьянам, так и посторонним лицам приговоры на пользование на этих землях охотой; в) на городских землях — лицам, имеющим на то разрешение от подлежащих городских управлений; г) в дачах ведомства государственных имуществ — как частным лицам, так и городским чинам, на основании особых правил».

Право охоты облагалось годовым налогом в сумме 3-х рублей. Уплатившему этот налог выдавалось именное охотничье свидетельство, предъявляемое по первому требованию служащим, наблюдающим за исполнением правил охоты. Лицам, осужденным за нарушение охотничьих правил и причинение вреда лесным угодьям, включая и похищение чужого леса, свидетельство не выдавалось. Однако чинам лесного ведомства и казенной лесной страже, лесничим, лесным и охотничьим сторожам частных владельцев и охотничьих обществ такое свидетельство выдавалось бесплатно.

 Охотничья  элита губернского Могилева, состоящая, как правило, из чиновников и землевладельцев, не была падкой на добытые трофеи, а стремилась охотиться по всем правилам, традициям и ритуалам, видя в этом коллективный отдых с обязательным костром, согревающими напитками и добычей зверя. «Один вид семи-восьми лосей, — писал душа охотничьей ватаги А.Свидерский, — бегущих в лесной чаще от кликунов на линию, будто проходящих мимо вас церемониальным маршем, как, например, на охоте, бывшей в последних числах февраля 1883 г., в Грудиновских лесах Быховского уезда, способен веселить душу охотника».

mogpravda.by