Пятнадцать «Седовцев»
Эта история началась в конце октября 1937 года, когда ледокольные пароходы «Седов», «Садко» и «Малыгин» стали на вынужденную зимовку в тяжелых льдах моря Лаптевых. На судах находилось 217 человек, в том числе научные сотрудники и студенты Гидрографического института, проходившие практику в Арктике.
В апреле 1938 года, когда позволяла погода, к дрейфующим кораблям из Тикси стали летать самолеты ТБ-7, управляемые опытными полярными летчиками. «Транспортники» эвакуировали на Большую землю 184 человека, а оставшихся на кораблях снабдили продовольствием и теплой одеждой.
28 августа того же года к месту зимовки смог пробиться ледокол «Ермак» и начал выводить застрявшие корабли. Все тогда радовались долгожданному освобождению из ледяного плена, готовили суда к походу. «Седова» с поврежденным рулем планировалось тащить на буксире. Но когда во время борьбы со льдами «Ермак» потерял один гребной винт, стало ясно, что «Седова» не вызволить из плена. Но чтобы совсем не потерять пароход, на нем было решено оставить небольшой экипаж. Моряки будут присматривать за судном, а заодно займутся сбором ценной научной информации об этой труднодоступной области Арктики.
Вместе с 27-летним капитаном Константином Бадигиным на «Седове» остались четырнадцать моряков-добровольцев. Самому старшему –радисту Александру Полянскому — было 36 лет, а самому младшему — Николаю Шарыпову — всего 23. Несколько человек перешли на пароход с других судов. Так среди зимовщиков оказался машинист с «Ермака» могилевчанин Иосиф Недзвецкий и врач с «Садко» Александр Соболевский, уроженец Городка Витебской области.
То, что 15 мужчин без всяких эксцессов смогли прожить бок о бок 812 дней — заслуга капитана и советского воспитания. Как ни различны были характеры и темпераменты моряков, все же в труднейшей обстановке ледового дрейфа на «Седове» удалось наладить дружную и осмысленную жизнь.
Бодрому состоянию духа немало способствовало то, что на «Седове» экипажу удалось установить относительно сносные бытовые условия, хотя жилые помещения отапливались самодельными «буржуйками» (все топки в кочегарке пришлось погасить, чтобы сэкономить уголь). Даже в самые лютые морозы температура в кубриках не опускалась ниже 14—15 градусов тепла. По приказу Бадигина раз в пять дней проводилась генеральная уборка судна: моряки все чистили, мыли, выносили на лед для проветривания матрацы и одеяла. Раз в десять дней топилась баня – благо мылом «Седов» был обеспечен лет на восемь… Конечно, это были далеко не идеальные бытовые условия. Трудно было мириться с темнотой длинных полярных ночей, с некоторыми ограничениями в питании, с чадными «буржуйками».
Но если с бытовыми трудностями все как-то смирились, то к капризам Арктики привыкнуть было невозможно. Стихия постоянно держала экипаж в напряжении. Так, 26 сентября 1938 года льды сильно накренили судно на правый борт. В машинное отделение стремительным потоком хлынула вода. Положение становилось критическим. Смещение трюмных грузов грозило катастрофой. Экипаж уже готовился покинуть пароход, когда механик Сергей Токарев и кочегар Николай Шарыпов, спускаясь по очереди в водолазном костюме под воду, смогли заткнуть паклей злополучное отверстие. Но возможность новых катастроф не миновала. Готовясь ко всяким неожиданностям, команда поперечными балками укрепила корпус судна на случай нового сжатия, организовала две аварийные базы: на льду, в 100 метрах от «Седова», и на его палубе. Кстати, уже в первую зиму судно испытало более 20 сжатий. Всего же в течение дрейфа «седовцы» пережили их 153 раза.
Все члены экипажа были задействованы в работах по исследованию природы высокоширотной Арктики. Каждые два часа они вели метеорологические наблюдения, через каждые шесть часов на Большую землю передавалась сводка погоды. Особенно захватывающими оказались наблюдения за глубиной океана. Почти сорок замеров с одновременным взятием образцов донного грунта сделали «седовцы», и какой ценой! У них была лебедка, но из-за нехватки промерного троса морякам пришлось расплетать толстые стальные канаты и изготавливать из них трос необходимой длины. На тридцатиградусном морозе, раздирая в кровь руки о стальную проволоку, боцман Дмитрий Буторин и матрос Ефим Гаманков сплели свыше четырнадцати километров троса! Неоднократно он рвался, шел ко дну вместе с прикрепленными к нему приборами, но снова и снова «седовцы» терпеливо, километр за километром, наращивали трос, лишь бы не прерывать бесценные наблюдения: их дрейф проходил уже там, где до них вовсе не бывали люди!
Едва ли не каждое наблюдение приносило научные открытия. Одним из существенных достижений экспедиции является окончательное уничтожение легенды о «Земле Санникова», которая в 1811 году привиделась Якову Санникову. С тех пор таинственная земля тревожила воображение многих полярных путешественников и исследователей. «Седов» во время дрейфа несколько раз пересек место предполагаемого нахождения «Земли», но экипаж не обнаружил никаких признаков суши. Да и 4-километровая глубина под килем говорила сама за себя.
Героический дрейф «Седова» закончился в Гренландском море 13 января 1940 года, когда к пароходу подошел мощный ледокол «И.Сталин». Освободившись ото льда, «Седов» смог сам дойти до Мурманска. Всем участникам экспедиции было присвоено звание Героя Советского Союза.
